Единый государственный экзамен труден, но справедлив

В России сменился министр образования — педагоги, ученики и их родители с замиранием сердца ждут перемен. О новых веяниях в образовании, о современных детях и русской литературе журналист donnews.ru поговорил с одним из лучших учителей России, преподавателем русского языка и литературы ростовского лицея № 11 Андреем Барашевым.

— Андрей Хугасович, я тут просмотрела вашу страничку в соцсети. Вы пишете о себе, что вы мизантроп... Как сочетается нелюбовь к людям и работа с детьми?

— Это написано с иронией. Тут дело не в нелюбви. Русская литература вообще учит, что человек сам по себе не сильно хорош. Он как минимум неоднозначно хорош. А очень часто в литературе человек вообще плох. Поэтому это, в общем-то, в духе русской литературы — давать такую не сильно лестную оценку человеку.

— А в любимых цитатах у вас Ницше: «Падающего — подтолкни». Это тоже ирония?

— Нет. Это вполне серьёзно. Я считаю: чтобы познать что-то и сделать какой-то важный шаг, необходимо оттолкнуться. Иногда падение является причиной самого большого взлёта — интеллектуального, морального. Достаточно, например, вспомнить, как много падений и взлётов, моральных прежде всего, было у Андрея Болконского. И за каждым из этих страшных падений появлялся свет, радость, обретение новых смыслов жизни. Иногда человеку необходимо дойти до определённой точки, чтобы начать движение вверх. Это тот случай, когда для того, чтобы понять, что светит солнце, не нужно смотреть на солнце — нужно просто закрыть глаза. И тогда станет понятно, что есть тьма, а есть свет.

— Говорят, нынешние дети совершенно не похожи на прежних. Вы согласны с этим?

— Каждое следующее поколение должно отличаться от предыдущих. И современные дети не плохие и не хорошие — они просто другие. Это дети, которые живут в совершенно других социальных и экономических условиях, которые живут в век, когда информация, с одной стороны, высоко ценится, а с другой — обесценивается в течение нескольких минут. Если бы детей, которые жили двести лет назад, поместили в сегодняшние условия, они бы тоже не были такими идеальными, как мы их себе представляем. Человек зависит от условий, в которых он существует. Я ничего страшного не вижу в сегодняшних детях, я понимаю, что сегодня уже невозможно преподавать так, как преподавали сто лет назад. Всё меняется, и образование очень трепетно относится к этим изменениям, прежде всего подстраиваясь под человека.

— Говоря о другом подходе к преподаванию, что вы имеете в виду? Более лаконичную подачу? Использование информационных технологий?

— Я имею в виду, что современный учитель не может быть конкурентом интернету. В интернете масса информации, миллионы источников. Дети ценят меня уже теперь не за то, что я знаю больше, чем они, а за то, что я умею сделать знания полезными для жизни. Это сегодня главная тенденция учительства — учить для жизни.

— А как вы относитесь к гаджетам? Разрешаете их использовать?

— Это сложный вопрос. Вообще, сами по себе гаджеты у меня не вызывают никакой отрицательной реакции, хотя бы потому, что в них могут быть загружены электронные учебники, тексты произведений. Но, к сожалению, большинством сейчас гаджет воспринимается не как инструмент образования и труда, а как инструмент развлечения. Поэтому я учу своих детей тому, что на уроке литературы должна быть книга. Ведь у них и так очень мало возможности побыть с книгой. Хотя я ничего против электронных книг не имею, я человек гибкий и принимаю решения по ходу дела. Я не могу сказать, что я не пущу ученика на урок, если у него будет электронная книга вместо привычной классической.

— Вокруг ЕГЭ опять много споров, вплоть до того, что его нужно отменить. Как вы относитесь к этому экзамену?

— Я считаю, что этот экзамен справедлив, потому что он оценивает, кто учился все эти годы, а кто не учился. Может быть, это звучит жестоко, но жизнь тяжёлая штука. И я не могу понять, почему в один из ключевых моментов жизни — а окончание школы как раз такой момент — должно быть сильно легко. Ведь потом в жизни в ключевые моменты легко не будет. Поэтому ничего странного, что, заканчивая школу, необходимо пройти сложное испытание.

Введение дополнительных экзаменов на уровне университетов — это просто необходимость, которая позволит проводить более тщательный отсев. Государство уделяет большое внимание этому экзамену, и то, что он постоянно меняется, говорит о том, что государство понимает, что меняются условия, человек.

— Недавно активно обсуждалось, не рано ли детям читать Достоевского и Толстого. Как вы считаете?

— Классическую литературу читать никогда не рано. Но бывает поздно, когда человек уже сформировался полностью или наделал таких вещей, что его уже не исправит никакая литература. В любом случае, я считаю, что ни «Война и мир», ни «Преступление и наказание» из школьной программы не уйдут, хотя бы потому, что они слишком много говорят о человеке. Не только о России, не только о русском человеке, а о человеке вообще.

— А есть произведения, которые, на ваш взгляд, уже устарели?

— Мне кажется, что современная школьная программа довольно сбалансирована в этом смысле. В ней удивительным образом могут соседствовать фамилии, которые раньше представить рядом было невозможно — Горький, Платонов, Мандельштам, Пастернак и Солженицын. Представить, что после Шолохова будут изучать Солженицына, в советской школе было просто немыслимо. Но в любом случае, какие бы произведения ни были в школьной программе, главный модератор всех дискуссий — учитель. От него зависит, в каком виде эта литература будет представлена детям. Роль учителя здесь невозможно умалить: с каким личностным настроем выйдет учитель говорить о Шолохове, о Солженицыне или Мандельштаме — такой образ этих писателей и будет создан у детей. В этом смысле нужно быть очень аккуратным и трепетным. Не потому, что это слишком большие авторитеты, а потому что я, например, не готов взять на себя ответственность, чтобы утверждать, что кто-то из них был не прав, и кого-то усиленно хаять.

— Обращаются ли к вам дети с просьбой посоветовать что-то для внеклассного чтения? Что советуете?

— Конечно. Советую разное, в зависимости от того, кто спрашивает. Я сам люблю литературу, современную в том числе, но ещё больше я люблю открывать хорошие произведения в классической литературе. Скорее, я им посоветую углубиться в творчество тех авторов, которых они знают. Но есть люди, которые хотят читать современную литературу, и в этом нет ничего плохого. В современной литературе также есть много замечательных произведений. Я люблю Дмитрия Быкова, Милорада Павича, Милана Кундеру — это писатели, которые и сейчас являются практически классиками, а через некоторое время будут играть огромную роль в литературном процессе, но уже в прошедшем времени. Но вообще я больше люблю русскую классическую литературу. Я ею воспитан и ею воспитываю других.

— В последнее время много говорят о православном воспитании детей. В чём-то это даже выглядит несколько навязчиво. Как вы думаете, нужно ли это в современной школе? Или такой выбор человек должен делать, лишь повзрослев?

— Я не думаю, что всё это настолько страшно и навязчиво, как кажется со стороны. Курс «Основы православной культуры» выбирается самостоятельно. Если говорить обо мне, то в силу специфики моего предмета я воспринимаю любую религию как часть культуры. Я преподаю абсолютно светский предмет и буду, я надеюсь, преподавать его и дальше.

— Не меньше чем о православии, сегодня говорят о патриотизме, о необходимости патриотического воспитания молодёжи. Патриотизм нынче в моде. На чём, по-вашему, должно основываться такое воспитание?

— По моему мнению, самое лучше определение патриотизма из существующих — «патриотизм — это любовь к Родине». Главное слово в этом определении — «любовь». Любовь — это гораздо более значительные чувство, чем то, что мы в это понятие вкладываем. Для меня любовь к Родине — это не только какие-то акции, не только лозунги, не пустые слова. Любовь к Родине насквозь пронизывает русскую литературу, причём само по себе слово «патриотизм» встречается не так часто. Там эта любовь — в каких-то оценках, в поступках, в желании служить Родине, желании делать её лучше. Для меня патриотизм — это слишком интимное чувство, чтобы я был готов сейчас давать какие-то оценки патриотизму других людей и патриотизму как государственной идеологии.

— Вы вошли в пятёрку лучших учителей России. В чём, по-вашему, ваша сильная сторона?

— Мне кажется, что я, работая в школе в течение шести лет, хорошо делаю своё дело. Каждый раз я выполняю ту задачу, которая передо мной стоит. Причём эта задача может быть поставленной извне, а может быть внутренней — моей собственной целью. Моей задачей было хорошо выступить на конкурсе и получить удовлетворение от сделанной работы. Это чувство удовлетворения у меня есть, поэтому я могу быть доволен тем, как я сработал. Это приятное ощущение — удовлетворение от сделанного дела, и я хотел бы пожелать его людям самых разных профессий, не только учительской.

— А вне рамок конкурса? В чём вы, как говорится, «круты»?

— Хорошее про меня должны говорить мои ученики и их родители. Мне кажется, мне помогают чисто мужские качества — выдержка, спокойствие, может быть, иногда даже какая-то холодность, не материнская опека. Это качества, которые присущи скорее мужчине.

— Вам предложили возглавить школу. Примете предложение?

— Я скажу так: как профессионал я будут выполнять ту задачу, которая передо мной будет поставлена. Если окажется, что она будет связана не только с преподаванием, я буду стараться выполнить её хорошо.

— Но директор — он же больше менеджер, чем учитель?

— Я менеджер по продвижению русской литературы на каждом уроке. Поэтому меня слово «менеджер» не пугает.

— В конкурсе вы добились успеха. Какие ещё цели перед собой ставите?

—В ближайшее время просто хочу поработать со своими учениками, дать им возможность полюбить русскую литературу, дать понять им, что это про них. Им ведь кажется, что это про кого-то другого. Моя задача — сделать так, чтобы это было про них. Я считаю, что это проявление профессионализма, а мне и дальше хочется оставаться профессионалом. Я никогда не строил больших планов. Даже в конкурсе я не ставил задачу войти в пятёрку лучших учителей страны. Я просто делал свою работу как следует.

— Так вы перфекционист?

— Да. Но я думаю, для учителя это хорошее качество.

Беседовала Алина Ключко

Поделиться: