Внедрение бэби-боксов может привести к торговле детьми

В последнее время в обществе обсуждается много острых вопросов, касающихся детей, причём как уже родившихся, так и тех, что ещё находится в утробе матери. О возможном запрете абортов, бэби-боксах, законе Димы Яковлева и законе «о шлепках» журналист donnews.ru поговорил с уполномоченной по правам ребёнка в Ростовской области Ириной Черкасовой.

— Уполномоченная по правам ребёнка при президенте РФ Анна Кузнецова поддержала запрет абортов в России. Как вы относитесь к возможности такого запрета?

— Я считаю, что этого делать не нужно. Такие запреты могут повлечь негативную криминальную ситуацию, связанную с гибелью детей и уроном здоровью матерей. Мы можем получить обратную картину — утаивания беременности или тайного рождения. Мы столько лет занимаемся сохранением материнства, сохранения биологической связи между матерью и ребёнком, и сейчас какие-то запретительные меры могут разрушить результаты всей профилактической деятельности. Ведь у нас по всей стране в регионах демографическая ситуация улучшилась, и эту тенденцию нужно поддерживать социальными мерами поддержки, финансово и даже просто предоставлением плеча, на которое женщина может опереться, излить свою душу и получить помощь.

— Как вы относитесь к бэби-боксам? Нужны ли они в России и в Ростовской области в частности?

— Я считаю, что это губительная идея, и она совершенно не связана с сохранением жизни ребёнка. Предварительный анализ не дал аргументов в пользу эффективности этих ящиков, по-другому назвать не могу. Мы столкнёмся с криминализацией в этой сфере. Любая попытка оставить в неведении государство о факте рождения ребёнка может повлечь за собой преступление — торговлю детьми, злоупотребления родительскими правами. Кроме того, возможны технические сбои в работе этих ящиков — может элементарно отказать электричество. Поэтому это не способ борьбы за жизнь ребёнка. Вот профилактировать надо. Полиция, участковые, сотрудники медучреждений — те организации, которым доступна возможность видеть, что та или иная женщина готовится стать матерью. Здесь нужно принимать меры для сохранения материнства и вести разъяснительную работу, рассказывать, что можно родить в нормальных условиях, а потом принять решение и оставить ребёнка.

— Возможно, женщин пугает необходимость платить алименты?

— Сам факт рождения этого ребёнка будет зарегистрирован, но есть система, когда мама даёт согласие на последующее усыновление ребёнка и тем самым уходит от финансовой ответственности. Почему мы во главу угла ставим денежные отношения? Установив эти ящики, мы легализуем систему подброса детей и взрастим армию девчушек, которые, попав в такую ситуацию, будут знать, что таким образом можно избавиться от ребёнка. Те мамы, которые пытаются ребёнка погубить, они все равно будут к этому стремиться, чтобы сохранить факт его рождения в тайне. При оставлении ребёнка в этих ящиках всё равно имеются возможности для установления матери, понимая, это такие женщины будут утаивать детей. Нужно работать в первую очередь над профилактикой неблагополучия. Работать с асоциальными женщинами, которые ждут ребёнка, с теми мамочками, которые на распутье, попали в сложную жизненную ситуацию — вот с такими нужно работать, оказывать помощь. Тогда мы сохраним намного больше жизней.

— Из других регионов России периодически поступают сообщения о ненадлежащем обращении с детьми в детских домах. Проверяете ли вы деятельность таких учреждений в Ростовской области?

— За этот год ни одного обращения о жестоком обращении с детьми в домах интернатного типа не поступало. Но контроль со стороны ведомств находится на высоком уровне, проверки проводятся системно. И если и возникают какие-то нарушения, они вызваны личными отношениями воспитанников. Они часто конфликтуют между собой. Это нормальная детская среда, где происходит взросление и личность пытается доказать свои права. Это объяснимо, но тем не менее мы всегда принимаем меры для того, чтобы дети по незнанию не преступили закон, не нанесли физического вреда друг другу.

— Ваше отношение к «закону Димы Яковлева»? Были ли случаи усыновления детей из Ростовской области зарубежными гражданами, отслеживается ли их судьба?

— Случаи были, судьба их отслеживалась министерством образования. Но связь была односторонняя — запросы посылались, ответы не получались. Но сейчас я бы не так ставила вопрос, я бы говорила о том, насколько необходимо отдавать детей за пределы Российской Федерации. Общество развернулось к таким детям лицом. Буквально ещё лет семь-восемь назад мы такой реакции от общества не видели. Я не хочу сейчас говорить о каких-то условиях экономических, социальных, политических, я просто хочу сказать, что общество повзрослело, стало социально ориентировано, поднялось милосердие в душах наших граждан. Ведь сейчас у нас прямо хотят усыновить этих детей наши российские граждане. У нас в разы выросло количество приёмных семей. Если вначале двухтысячных их были единицы, то сейчас сотни. Наши граждане настроены позитивно и готовы дать любовь и тепло этим деткам. И сейчас не надо вспоминать этот закон. Сейчас нужно говорить: а что ещё можно сделать? Посмотрите, как у нас сейчас развита система фондовой поддержки детей, которым требуется медицинское вмешательство. Государство проделало огромную работу за последнее десятилетие, чтобы поддержать наших детей.

— Государство?

—Да, государство и общество.

— Но фонды ведь не государственные.

—Это всё государственные институты. Фонд просто так, вне государства, не может действовать. Без поддержки, без определённых регистрационных моментов, без получения какой-то финансовой поддержки. Нужно иметь колоссальные деньги, чтобы поддерживать тех детей, которые нуждаются в дорогостоящем лечении. Всё очень взаимосвязано. Это не просто так «я один и всем помогаю». И защита, в том числе таких детей, которые оказались обездоленными, она как раз и кроется в единении всех институтов — государственных, гражданских и общественных. Это институт, который ориентирован на помощь.

— Но когда по Первому каналу собирают СМС-пожертвования, чтобы сделать операцию ребёнку, когда Хабенский просит Путина выделить деньги на покупку мобильных аппаратов ИВЛ для детей-инвалидов, чтобы они могли находиться дома, это разве говорит о том, что государство делает всё, что оно может?

— Государство делает всё, что оно может, но в рамках своих финансовых возможностей. Но давайте так: чтобы говорить о том, что государство могло поддерживать детей, надо ж благо создать? Давайте тогда подумаем, кто у нас работает, кто не работает, как работает, платят ли все добросовестно налоги?

— Сейчас активно обсуждается так называемый «Закон о шлепках». В чём его суть? Ваше к нему отношение?

— Такого закона нет. Есть изменения в статье Уголовного кодекса 116 «Побои». Это квалификация определённых действий, связанных с насилием в отношении членов семьи. Это касается не только детей. Сколько женщин, стариков страдают от побоев. Как квалифицировать действия папы, который ругая ребёнка за двойку, избивает его ремнём с металлической бляшкой? Воспитание? Я ещё раз говорю: ребёнок не собственность, он такой же маленький человек, и в 10-12 лет, когда происходит его становление, может быть гораздо эффективнее наказание в виде запрета выхода в интернет или каких-то видов досуга.

Противниками этой поправки выступают люди старой закалки, которые прочувствовали всю эту школу воспитания на себе. Но где гарантия, что это правильно? Мы же строим социально-ориентированное, миролюбивое государство. Может быть, сейчас нужно находить другие методы воспитания, не физическим насилием, а развитием, психологическим укреплением досугом, развитием патриотизма, физического развития и закаливания. А ты побил этого маленького человечка, а он затаил в себе злобу, которая неизвестно потом чем обернётся. Сколько случаев, когда дети, не выдержав побоев или защищая мать, убивают своих отцов. Здесь я считаю, законодатель совершенно разумно поступил. Чтобы не применять к такому родителю 156-ю статью УК «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего», которая позволяет лишить его родительских прав, он взял и детализировал статью «Побои».

— Но противники поправки как раз связывают их с введением ювенальной юстиции и якобы стремлением создать предлог, чтобы забирать детей из семьи.

— Никакой связи с ювенальной юстицией тут нет. Ювенальная юстиция — это только правосудие в отношении детей. Чтобы, если ребёнок преступил закон, он не нёс ответственность как взрослый, а чтобы к этому ребёнку подошли индивидуально. С учётом, например, асоциальности семьи или, наоборот, его избалованности. Может быть, ребёнку нужно подучиться, скорректировать психику, поведение. Ювенальная юстиция и нацелена на то, чтобы все эти факторы изучить, учесть и выбрать такую меру воспитательного характера, которая позволит этому ребёнку исправиться и не совершить преступление повторно.

— Следственный комитет предложил медикам сообщать о подростках, ведущих половую жизнь. Как вы относитесь к этой инициативе?

— До 16 лет сообщать нужно, безусловно, но в первую очередь родителям, а родитель должен уметь защитить права ребёнка. Но логика в этой инициативе есть, ведь родители тоже иногда совершают насилие над детьми. Я одного боюсь, что следственные органы могут перегнуть палку в отношении детей — ведь они по каждому факту обязаны будут проводить проверку. Тема эта не самая простая, я опасаюсь, что некоторые дети окажутся психологически подавлены, и это не будет способствовать становлению их личности. Ведь очень трудно разграничить, где достаточно воспитательных мер или беседы с психологом, а в каких случаях в отношении ребёнка совершены насильственные действия и необходимо вмешательство.

Поэтому мне кажется, что сейчас нормы закона вполне отвечают защите интересов детей. Так что вопрос спорный.

— Ирина Александровна, с какими проблемами чаще всего обращаются к вам жители Ростовской области?

— В соответствии с областным законом, функции мои определены как содействие гражданам в защите прав их детей. Чаще всего, конечно, обращаются по вопросам воспитания ребёнка. Между родителями возникают конфликты на почве организации образования, лечения, проживания. Вторая категория обращений — алиментные обязательства. Вопросы касаются и судебных решений и их исполнения, а также определения места проживания должника, его розыска. Третья категория — место проживания ребёнка после развода, случаи, когда родитель пытается сохранить в тайне место своего проживания, скрывает ребёнка и не даёт возможности общаться ни со вторым родителем, ни с его родственниками. Меня удивляет позиция родителей, которые полагают, что ребёнок — их собственность. С рождением ребёнка, с получением свидетельства о рождении ребёнок такой же гражданин, такая же личность, а родители — это проводники реализации прав ребёнка. Любите, пожалуйста, но не забывайте, что он имеет такие же права: на широкий кругозор, на образование, общение, тем более с родственниками.

— Какие инструменты влияния и полномочия доступны уполномоченному по правам ребёнка в Ростовской области?

Каких либо организационно-властных полномочий у нас нет. Мы — трибуна. Мы обладаем юридическим образованием и юридическим языком разговариваем с компетентными органами, которые правомочны принимать какие-либо решения. Если мы явно видим, что нарушается право ребёнка, мы обращаемся к контрольным, надзорным органам, рекомендуем обратиться в суд и зачастую даже готовим требования в помощь гражданам для формирования своего иска в судебных заседаниях.

— Есть мнение, что само создание института омбудсменов (по правам ребёнка, по правам бизнесменов) говорит о том, что в стране не работают законы. А как вы считаете?

— А если граждане не знают, какой закон должен работать? А если граждане живут-живут, а потом выясняется, что у ребёнка нет свидетельства о рождении, паспорта? Куда этот гражданин пойдёт? Иногда мы даже сами документы получаем для таких граждан. Мы имеем право делать запросы в архивы, на основе которых можно восстановить утраченные документы. Я думаю всегда можно поставить под сомнение действия любого института. Но давайте посмотрим, насколько он востребован? У нас ежегодно количество обращений растёт, люди обращаются за защитой. Мне радостно, что мы активно работаем. Мы же не просто орган, который должен прийти и применить какие-то санкции, нет. К нам иногда просто приходят люди побеседовать, излить душу, и уже уходят просветлёнными. Мы не орган, который заставляет, призывает, принуждает. Мы та подушка, где можно поплакать, но в то же время мы оказываем профессиональную помощь.

Беседовала Алина Ключко

Поделиться: