«Капита»

Как прострел радикулита, всех в деканате неприятно поразила весть о том, что студент третьего курса Иван Воловик объедает однокурсника Хайле из небольшой африканской страны. Это случилось в ту пору, когда все мы жили в Советском Союзе.

Декан экономико-философского факультета Стоеросов, седой, худощавый человек, услыхав такое известие, поспешно надел очки, которые минуту назад снял. Словно захотел получше рассмотреть новость.

— Я не верю в это, — твердо сказал он и зачем-то раскрыл журнал посещаемости студентов.

— Верите — не верите... — включился в разговор его зам по учебно-воспитательной работе Мерхушкин, полненький, весь из себя гладкий живчик. — Воловик не только Хайле объедает, но и вещи его носит. Можете убедиться: сегодня он в свитере нашего принца на занятия пришел.

Хайле стали величать принцем с момента зачисления на факультет. В его анкете было записано, что он по социальному происхождению из крестьян. Мать его — домохозяйка, а отец — вождь племени. Вождь, видимо, был не из бедных. Хайле успел год отучиться во Франции и приобрел там европейские манеры и модную одежду.

— Час от часу не легче! — воскликнул Стоеросов и привычным жестом быстро смахнул очки с переносицы. — Только студенток из ГДР утихомирили, - покачал он головой, — и опять прокол в интернациональном воспитании.

Немецкие студентки на минуту отлучились из кухни общежития, а когда вернулись, в кастрюле бурно кипел бульон, в котором кувыркались луковица с морковкой, курица же бесследно исчезла.

— Где же советско-немецкая дружба? — долго сокрушались немки и выразили опасение, что воришка заболеет, съев недоваренную курицу.

— Света, быстро ко мне Воловика, — решительно приказал своему секретарю Стоеросов. — Снимай его с занятия!

— Вроде на Ивана не похоже, — принялся рассуждать вслух декан, — он парень спокойный, рассудительный и хорошо учится, к нам после службы в армии поступил, закончив рабфак. Нет, что-то тут не так!

Пришел встревоженный Воловик в потертых джинсах и сером свитере — явно марки «майд ин не наш».

— Садись, — сказал Стоеросов и минуту смотрел на него долгим испытующим взглядом.

— Я, Иван, ходить вокруг да около не буду, — прервал он молчание, — а прямо в лоб спрошу: ты почему нашего принца объедаешь?… Хмм… Прости. Хайле, твоего соседа по комнате в общежитии.

Иван Воловик покраснел от такого вопроса, но твёрдо возразил, что он никого не объедает и своё достоинство не ронял и ронять не намерен.

— Поэтому прошу вас, Дмитрий Сергеевич, переселить меня в другую комнату, — попросил он, — так как Хайле буквально терроризирует меня своими угощениями. Недавно подарил мне новый свитер. Я категорически отказывался, но он заявил, что тот, кто не примет его подарок, сделанный от чистого сердца, тот становится его кровным врагом. А по законам его племени он будет вынужден меня убить. И Хайле разрыдался. Что было мне делать?! Теперь коплю деньги ему на ответный подарок. Вот такие дела.

— Отправляйся на занятия, — декан сделал широкий жест в направлении двери.

— Похоже, Воловик правду сказал, — сделал заключение Стоеросов после ухода студента, — но я всё же с Хайле перетолкую, как следует понимать его поведение.

В деканат вызвали на беседу Хайле. Тот вежливо поздоровался, примостился скромно на краешек стула, весь вытянутый, как струнка, а начальство буквально ел своими чёрными глазками.

— Друг мой, — любезно обратится к нему Стоеросов, — у вас с учебой всё в порядке? Нет ли у вас каких-либо жалоб?

— Всё хорошо. Я всему рад и доволен, — закивал головой Хайле. — Много хорошо учусь. Вот так.

— Замечательно, — сказал декан, — а с Иваном Воловиком вы дружите? Не просит ли он у вас продукты или вещи поносить?

— Нет, нет! — воскликнул Хайле. — Он у меня ничего не просит. Он помогает мне в учёбе.

Декан со своим замом переглянулись, и Дмитрий Сергеевич спросил:

— А почему вы так настойчиво стремитесь облагодетельствовать своего соседа по комнате?

— Что есть благодетельствовать? — спросил Хайле с запинкой.

— Иными словами, — разъяснил декан, — вы часто угощаете его продуктами питания и даже свитер ему подарили. Как прикажите это понимать?

Хайле занервничал и горячо заговорил, жестикулируя:

— Я понял, что Иван очень бедный человек. Он так долго варит «капита», а потом их ест.

— Какие капита?

— Ноги животных, — разъяснил африканец, — и ещё хвост.

— Копыта! Это же говяжьи голяшки! — радостно воскликнул Мерхушкин. — Воловик хаш готовил! Гурман, однако.

Все, кто был в деканате, рассмеялись с облегчением, что так просто всё разъяснилось.

— Голубчик, — обратился Стоеросов к растерявшемуся африканцу, — для многих наших людей хаш деликатес — любимое блюдо, а вовсе не признак отчаянной бедности!