«Кста Гамлет» — прочитано и признано негодным

Я люблю слоняться по книжным магазинам. Люблю держать книги в руках, но чаще читаю в электронных гаджетах. Когда-то писала только на бумаге ручкой, теперь только набираю. Иногда хочется бросить мобильник с Ворошиловского моста, смотреть, как он летит, поблёскивая на солнце, как плюхнется в воду, и испытать, наконец, чувство абсолютного покоя. Примерно минут десять. Ровно столько мне потребуется, чтобы доехать до магазина, купить, загрузить, снова войти в мир, который неожиданно стал досягаемым и полностью моим. Прогресс не остановишь.

Продукт нового информационного общества я увидела в книжном. Называется «Кста Гамлет». Авторы — Кортни Карбоун (американская писательница) и некто Уильям Шекспир (малоизвестный драматург XVI века).
История принца датского изложена в формате сообщений в WhatsApp. Например: «КЛАВДИЙ: Спс. Я бы и сам поехал, но сегодня у меня туса планируется (смайлик). Ну и типа я король (значок аплодисменты)». И так далее с ремарками «Офелия меняет статус «всё сложно» на «одна». Лайк».

Первое впечатление — пародия. Но пародия — короткий жанр. Сложно читать 127 страниц и постоянно помнить, что читаешь стёб. И если это всё-таки пародия, то местами не смешно. Идёт простой пересказ короткими фразами с использованием символов. Я держала в руках это странное издание и понимала, что автор пытается достичь какой-то цели. Именно в этом формате.

В лучших законах жанра драматургии я пригласила к обсуждению несколько персонажей.
Подруга 1. Дети, те, кому от 13 до 25, сегодня книги не читают. Их заинтересовать можно только такими «клипами» и кратким изложением знаменитых литературных произведений.
Подруга 2. Дети даже не разговаривают по телефону. Они пишут друг другу сообщения. Маркетологи считают, что таким образом они избегают ненужной траты эмоций в насыщенном информационном потоке. Это теперь — непозволительная роскошь. А литература — это воображение и эмоции, это труд. Им некогда.
Друг 1. Интернет кардинально изменил общество и наше мышление. Мы — ещё дети наших родителей, читали те же книги, смотрели те же фильмы. Они — совсем другие. Всё общение — обмен мемасиками и картинками. И куча смайликов в придачу. Это теперь их язык, нам непонятный.
Друг 2. «Чё ты паришься? Кому нужен сейчас твой Шекспир? Криминальные сводки круче любой трагедии. Детям он точно не нужен. Им это скучно (смайлики)» (орфография сохранена).
Я ощутила себя старухой Изергиль, прижимающей к чахлой груди восемь томов Шекспира, бредущей из светлого завтра в пыльное холерно-чумное средневековье. По дороге всё-таки решила заглянуть в «детскую» комнату.
В «детской» собрались студенты. Будущие врачи, экономист, психолог. Даже не филологи.
Ребёнок 1. Ты знаешь, что такое spanish shame («испанский стыд»)? Когда тебе стыдно за действия другого человека? Мне стыдно за автора книги. Как будто взрослый человек, заигрывая, пытается говорить с нами на нашем языке. Зачем? Мы понимаем много языков. И Шекспира тоже.
Ребёнок 2. То есть для автора книги Гамлет — это только сюжет?! Чем же у неё мозги заняты?
Ребёнок 3. Понимаешь, есть хорошая литература, есть плохая, есть то, что больше, чем литература: Библия, Шекспир, Пушкин, Бродский. В любом переводе, даже когда не знаешь язык оригинала.
Ребёнок 4. Я люблю использовать приём сознательного упрощения, когда надо понять что-то сложное. В истории, например, в экономике, в праве. Помогает. Но литература — это прежде всего язык. И здесь «примитивно» можно только пошутить. Коротко и один раз. И с теми, кто уже читал книгу.
Ребёнок 5. А ты зачем ЭТО вообще купила?

Пожалуй, потащу восемь заветных томов обратно в будущее. Потому, что наши дети оказались не так примитивны, как мы о них думаем. В свои 19-20 лет они не наивны, не прямодушны, как мы в их годы. Десятилетия жизни без официальной, навязанной сверху идеологии заставили их повзрослеть быстрее, научили быть «многослойными», вариативными. Они думают быстрее, живут в разных мирах одновременно и, что удивительно, успешно справляются с этой нагрузкой.

Интернет для поколения next — не сборник приколов, а пространство разных мнений. И площадка самовыражения. А литература — некий культурный код. Понимаешь, говоришь на этом языке — добро пожаловать. Не читал — прости брат, тебе не сюда. Они понимают, что такое «больше, чем литература». Смыслы и образы в сознании дифференцированы, просеяны сквозь разные сита.
Они читают. Может быть, не так много, как мы. И не так всеядно. Они имеют право отсеять, что им кажется скучным. Они не будут в 15 лет читать «Войну и мир» как откровение. Как мы в своей юности не читали «Бедную Лизу» сентиментального Карамзина, заливаясь слезами. А в XIX веке барышни читали и плакали. У наших детей другие предпочтения. И больше выбор. И почти нет кумиров. Литература, как жанр, не пожелала почить в бозе и успешно развивается. Перемежая «Фауста» и Фаулза, сочетая Пушкина с Палаником, они по-прежнему цитируют и классиков, и современников. А наши вздохи «дети не читают!» они воспринимают снисходительно. И уходят общаться в чаты, обмениваться ссылками, хохотать над приколами. И обсуждать, между всего прочего, синтез цивилизационной и формационной теорий развития общества. Изредка отвлекаясь на котиков и просмотр сериалов.
Придётся изучать наших детей более пристально. И учиться доверять им больше. И разговаривать с ними на равных.
Книжка «Кста Гамлет» оказалась пустой пугалкой для трепетных родителей. Дети разобрались быстрее, кинули ироничный взгляд на взрослые потуги перевести Шекспира со взрослого на молодёжный, усмехнулись и побежали жить дальше. «Мене, текел, упарсин», — исчислено, взвешено, разделено и признано негодным. Угадайте, откуда цитата?

Предупреждение. Неугомонная госпожа Карбоун выпустила еще две книги: «Джульетта. Вместе навсегда» и «Макбет. Корона или смерть». Будьте бдительны в книжных магазинах.