5,1 м/c
34%
754 мм рт. ст.
30 °C
После перехода в 2012 году на систему выхаживания недоношенных младенцев от 500 граммов показатель младенческой смертности в России несколько вырос. И хотя новые правила чуть подпортили статистику, они дали дополнительный шанс малышам, появившимся на свет с экстремально низкой массой тела. Их пытались выхаживать и раньше, но теперь для этих целей создаются специальные центры, обучаются специалисты и выделяется финансирование на покупку современного оборудования.
Журналист donnews.ru отправился в областной перинатальный центр, расположенный в Ростове, чтобы своими глазами увидеть, как врачи спасают жизни своих маленьких пациентов.
Погружение в жизнь центра для меня происходит стремительно: мне выдают халат, и мы поднимаемся в детское отделение, в палаты, где лежат малыши с экстремально низкой массой тела. Замглавврача по педиатрической помощи Нателла Землянская просит меня перед входом в отделение обработать руки дезинфицирующим составом — таков порядок. Мы входим в палату, где в кювезах, подключённых к аппаратам, лежат крохотные детки.
— Сюда поступают дети от 900 граммов, — рассказывает Нателла Землянская. — Все дети, которые рождаются в тяжёлом состоянии, попадают сюда в специальном транспортном кювезе. В палате специальное затемнение, кювезы также закрыты чехлами, глазки у малышей закрыты повязками — это условия, имитирующие внутриутробные. То есть, максимально щадящие, чтобы исключить световые и шумовые раздражители.
Здесь нельзя ходить на каблуках и громко разговаривать. Малыши находятся на аппаратной вентиляции лёгких. Мониторы показывают все жизненные параметры, и их показания также транслируются в ординаторскую: если какие-то показатели перестают соответствовать норме, сёстры и врачи сразу узнают об этом, чтобы немедленно среагировать.
Мы выходим из палат, и тут нас приглашают в операционную: профессор Ирина Буштырева будет проводить кесарево сечение, и у меня есть возможность поприсутствовать. Честно говоря, я немного растеряна: всё-таки не каждый день доводится присутствовать при рождении человека! А тут, оказывается, ожидается двойня — две девочки!
В предоперационном блоке мне выдают комплект стерильной одежды — высокие бахилы, длинный халат, специальный колпак и маску. Руки и даже фотоаппарат мне помогают обработать дезинфицирующим раствором. В сопровождении заместителя главного врача по управлению сестринской деятельности Ноны Курдиани я вхожу в операционную.
Кесарево сечение проводится внепланово — на 31-й неделе беременности. У роженицы преэклампсия — состояние опасное как для мамы, так и для малышек.
Ирина Буштырева быстро входит в операционную — от неё так и веет энергией. Внизу живота роженицы делают небольшой разрез, удаляют кровь из раны и буквально через минуту профессор уже достаёт старшую сестрёнку, отмечая при этом, что шея малышки была трижды обвита пуповиной, что тоже было очень опасно для её жизни.
Ирина Олеговна поднимает ребёнка повыше, чтобы было видно роженице:
— Ну-ка мамочка, смотрим: кого родили?
Женщина тут же отвечает:
— Девочку!
Во время всей операции мать находится в сознании, под спинальным наркозом. Рядом с ней сидит врач-анестезиолог, который следит, чтобы её состояние было стабильным.
Проходит ещё минута и на свет появляется младшая сестрёнка.
Врачам ещё предстоит наложить маме швы, а малышек сразу же уносят в соседнюю комнату,
где над ними колдует сразу несколько врачей:
проверяют жизненные функции, взвешивают, мажут им глазки специальной мазью — чтобы не слипались веки...
Взвешивание показывает, что сёстры весят 1,9 и 2,05 килограммов, что не так уж плохо для двойни, родившейся раньше срока.
Доктора тем временем поочерёдно мажут пяточки сестричек синей краской
и делают отпечатки ножек в открытке, которую потом подарят их маме.
Мы выходим из операционной, и только сейчас я понимаю, что же именно произошло: только что на моих глазах родилась двойня! Эмоции трудно описать словами, они настолько сильны, что я даже чувствую некоторую усталость...
Но Ирина Буштырева, кажется, вообще не устаёт. Она уже бежит в другое отделение, где в малой операционной будет накладывать шов на шейку матки одной из пациенток.
Такая мини-операция проводится в ситуациях, когда существует риск преждевременного раскрытия шейки, что может привести к выкидышу. Операция длится совсем недолго, и за ней с интересом наблюдают девушки-интерны.
Закончив, Ирина Буштырева уже готова провести для меня экскурсию по отделению, где происходят естественные роды. Мы входим в коридор и идём, и я не сразу понимаю, что вот эти женщины — и та, что сидит на диванчике у монитора,
и та, что спокойно лежит в своей постели в своей палате — на самом деле находятся в родах!
Видимо, роды с криками боли и слезами, как показывают в фильмах, — это уже скорее исключение, чем норма... Ирина Олеговна рассказывает, что датчики, подключённые к животу мамы, считывают жизненные показатели ребёнка и позволяют контролировать схватки. Роды проходят прямо в родильных комнатах, так как специальные кровати могут трансформироваться и принимать удобное положение.
Мы проходим дальше: в некоторых палатах роды уже завершились, и счастливые мамы дремлют рядышком со своими малышами.
А потом проходим через отделение, где находятся мамы, благополучно родившие малышей день-два назад.
В перинатальном центре мамы и детки, если нет никаких осложнений, пребывают вместе с первых минут и до выписки.
В палатах тишина и покой — в одной палате спят, в другой мама с малышом устроилась в кресле-качалке,
в третьей малыш загорает под специальной лампой — так лечат младенческую желтушку.
После процедуры, я отравляюсь в кабинет к Нателле Землянской, чтобы задать несколько вопросов.
Нателла Землянская
— Нателла Владимировна, какой шанс выжить у малыша с экстремально-низкой массой тела?
— Дети, которые рождаются весом 500 граммов, часто погибают. Причём при весе 500 и 600 граммов уже разный процент выживаемости, хотя, казалось бы разница всего сто граммов. При весе 900, 1000, 1400 граммов — процент выживаемости до 90%. Мы понимаем, что каждый день, проведённый внутриутробно, равняется неделе внеутробной жизни ребёнка. Поэтому каждый день сохранённой беременности — это маленькая победа. У нас были случаи, когда у женщины был риск потерять ребёнка на 22-й неделе беременности, а нам удавалось сохранять беременность до 37-й недели, а это практически доношенная беременность.
Но задача не просто сохранить беременность, а сделать так, чтобы ребёнок находился в комфортных условиях. Иногда необходимо родоразрешение даже на ранних сроках, потому что ребёнок не получает необходимого питания и уже нет смысла его пребывания в утробе, а его состояние только ухудшается. Поэтому нужно найти золотую середину и проводить родоразрешение в нужный момент. Это очень сложно — необходимо обладать большим опытом, чтобы разглядеть эту тонкую грань.
— Я слышала, что специалисты перинатального центра курирует пациенток со всей области?
— Мы стараемся взять на себя как можно больше пациенток с факторами риска — например многоплодные беременности, или случаи, когда у женщины уже были неблагоприятные исходы беременности в анамнезе. Очень важно, чтобы с самого начала беременности, а в некоторых случаях и до беременности, женщина попала к нам и мы наблюдали и курировали течение её беременности. При этом она может находиться у себя в районе, но всё равно мы должны знать, что с ней происходит, и корректировать её лечение. Как только возникает риск или приходит время родов, мы госпитализируем женщин в отделение.
— Существует мнение, что попасть в перинатальный центр можно только за деньги или по блату...
— У нас по статистике более 60% — это женщины из области и менее 40% — из Ростова. Женщины из области в основном поступают по направлению из женской консультации. Больше половины из них поступает по линии санитарной авиации. Вы можете подняться в отделение патологии новорождённых, там сейчас все женщины из области. Это женщины из самых отдалённых районов области, которые попадают сюда в условия, которых у них никогда не было дома: душ, туалет и так далее. Они не могут заплатить ни копейки, иногда даже мы им в дорогу даём питание и пелёнки, ищем транспорт и сопровождающих, чтобы перевезти маму с ребёнком домой в Кашары или, например, в Донецк... Потому что у родственников нет денег приехать за ними. Но те, кто не имеет медицинских показаний рожать в нашем центре, но имеет такое желание, могут рожать у нас платно. Мы этого не скрываем, и перечень платных услуг есть на сайте.
Наш разговор прерывает мелодия скрипки. Я выглядываю в окно и вижу, как счастливый молодой отец забирает жену с малышом после выписки. Скрипач в белоснежном фраке играет нежную мелодию, фотограф щёлкает затвором, молодой папаша весь обвешан букетами и воздушными шарами...
— Как много двоен и троен родилось в этом году? Становится ли больше таких родов в перинатальном центре?
— Мы нацелены на то, чтобы все двойни, не говоря уже о тройнях, рождались в нашем перинатальном центре, поэтому, конечно, их количество увеличивается. За 8 месяцев этого года у нас появились на свет 154 двойни и 3 тройни.
— А сколько детишек с экстремально низкой массой тела уже удалось спасти в этом году?
— Перинатальный центр изначально создавался для выхаживания таких детей. Показатель у нас очень хороший даже по сравнению с российскими. За 8 месяцев 2014 года у нас родились и уже выписались домой 36 детей весом до тысячи граммов. Ещё несколько деток ещё лечатся, так что статистика будет пополнена, когда они выпишутся. Детей до 1500 граммов за 8 месяцев выписалось 71. Выживаемость деток с таким весом — практически 96%. Погибают только те, у кого пороки развития и много сопутствующих проблем. Это говорит о том, что мы уже научились выхаживать таких деток. И поэтому особенно важно сохранить беременность до того момента, как она достигнет такого веса.
— А сколько весил самый маленьких малыш, которого удалось выходить?
— Самый маленький ребенок, которого удалось выходить, весил 620 граммов. Ему уже шесть месяцев, и, конечно, ему требуется восстановление в течение всего первого года жизни.
— Есть мнение, что такие детки....
— Да, я знаю! И мне очень обидно, потому что даже среди медиков, которые такими детками не занимаются, считается: такие деньги на них тратят, а что из них получится... Но я всю свою жизнь работаю с недоношенными детьми, и в моей практике много выросших деток, которым сейчас 17, 20, 25 лет. Есть девочка, которой сейчас 20 лет, а на момент рождения она весила чуть более 600 граммов. Это был единственный шанс у её родителей, и её удалось спасти. Она умная, красивая, здоровая, знает английский и занимается танцами. И так приятно слышать, как она говорит: танцы я люблю, но я хочу стать врачом. Это только одна девочка, а скольких я могу ещё вспомнить! Случаи бывают разные и очень тяжёлые. Но там, где родители борются за своих детей, где они действительно верят, случаются чудеса: эта вера и все наши усилия приводят к тому, что ребёнок выживает. У недоношенных деток заложены огромные компенсаторные возможности, о которых мы порой даже не подозреваем.
— То есть такие детки после года ничем не отличаются от своих сверстников?
— Таким детям родители обычно оказывают повышенное внимание. Они очень боятся, что будут проблемы с развитием, с интеллектом... Поэтому кроме медицинского наблюдения и физической реабилитации они ещё очень много занимаются интеллектуальным развитием деток. Такие дети учат языки, ходят в развивающие школы и рисуют, порой такие таланты открываются! Но не буду скрывать, как и во всём мире, так и у нас есть процент детей-инвалидов. Но чем больше развивается наука, чем больше мы занимаемся этими детьми, тем процент осложнений меньше. К каждому ребёнку мы относимся так, как будто у женщины это последний шанс стать мамой. Поэтому я не понимаю этих скептических высказываний: «Ой, кого вы вынашиваете и что из них получится?..» Никто не знает, что из кого получится! Я всегда молодым врачам говорю: делай что должен, и будь что будет. Не нам решать, кого мы выхаживаем, а кого нет. Мы выхаживаем всех.
Уже покидая перинатальный центр, в лифте я встречаю вот таких вот пассажиров — на руках у медсестры посапывают два свёртка. Мамочки малышей тут же, с пакетами и сумками в руках, — на выписку.
В комнате, где происходит выписка — толпятся взволнованные мужья и родственники. А самому маленькому встречающему всё ни по чём — он пока не знает, что аист принёс ему братишку или сестрёнку, и больше всего его занимают воздушные шарики.
