Если не знать, что ты находишься за колючей проволокой, то, войдя в Дом матери и ребёнка (ДМР) в Азовской женской колонии № 18, сразу и не заметишь каких-то отличий от детского садика на воле. Разве что в коридоре среди сотрудниц то и дело встречаются женщины, у которых на левом карманчике халатов значатся имя, фамилия и номер отряда.
Впрочем, отличий гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
Дом матери и ребёнка на зоне — это не детский сад в привычном его понимании, а больница и театр в одном лице.
На экскурсии для журналистов, организованной ГУФСИН по Ростовской области, рассказали, что всего здесь воспитывается 57 детишек, большинство почему-то мальчишки. Здесь они находятся с рождения до трёх лет, потом их либо забирают родственники, либо отправляют в детский дом.
— Но за всю недолгую историю ДМР, а он был создан в 2009 году, у нас был всего один случай, когда мы были вынуждены отправить ребёнка в детский дом, — рассказал начальник колонии полковник Сергей Ральников. — Сейчас его мама подала документы на УДО и твёрдо намерена забрать сына.
Для многих детей родиной стала Ростовская область, хотя их мамы совершили свои преступления далеко за пределами донского края.
Осуждённая Адель Исханова — из Оренбурга, отбывать наказание отправилась в Волгоград, а когда забеременела, то рожать и досиживать срок её направили в Азов.
Сейчас её дочери Альбине — два годика и четыре месяца. Адель бодро и вполне искренне рассказывает об условиях в доме ребёнка, о заботе и внимании, которым окружены дети: «Тут дети под постоянным контролем педагогов, врачей, психологов», — но запинается, едва разговор заходит о её прошлом.
— Каждый может ошибиться, лично я за дело сижу, — призналась женщина, и нехотя выдавила из себя: — Сижу по 228-й, за наркотики.
Причём, как выяснилось, у Исхановой самая тяжёлая часть статьи — третья, за сбыт. Адель получила 9 лет, почти половину она уже отсидела. Несколько лет её дочь будет воспитывать бабушка. Помимо Альбины у неё на воле есть ещё 10-летний сын.
— Я уже договорилась с мамой и с родственниками мужа — они тоже ко мне приезжают, — заверила Адель.
Cам супруг к свой жене не приезжает и о дочери не справляется.
— Это трагедия для многих наших осуждённых. Как правило, когда женщины попадают за решётку, мужья от них отказываются. По статистике, лишь один из пяти проявляет интерес к супруге, — отметил Сергей Ральников. — Кто-то придёт пару раз, а потом и вовсе исчезает, находит себе другую жену. Хотя есть немало и других примеров, когда мужья из других регионов — Москвы, Мурманска — приезжают чуть не каждые две недели.
Вторая проблема детей, рождённых на зоне, — состояние здоровья.
— Из-за образа жизни мамаш — а здесь сидят за наркотики, за убийства, — у 90% деток обнаруживаются патологии, прежде всего нервные расстройства, — рассказала замначальника колонии по лечебно-профилактической работе Анастасия Ерофеева.
По словам врачей колонии, на воле для многих из этих детей диагноз был бы приговором, здесь же они получают медицинскую психологическую помощь, и уже к годику большинство детишек снимается с диспансерного учёта.
— Недавно одному мальчишке, родившемуся с «заячьей губой», сделали три сложных операции. Сейчас у него лишь небольшой шрам. Не знаю, был бы у ребёнка шанс стать здоровым, если бы его мама не попала на зону, а вела привычный образ жизни, — добавила Ерофеева. — Не было бы счастья, как говорится...
Как правило, у женщин-заключённых по одному ребёнку, но есть и рекордсменки. Например, сейчас в ДМР с ребёнком находится женщина, для которой роды уже пятые по счёту.
И тут возникает ещё один момент, о котором говорят с неохотой как сотрудники колонии, так и осуждённые: причины, по которым женщина решается рожать за решёткой. Не секрет, что после родов заключённая получает серьёзные послабления режима. В период кормления грудью мамаши постоянно находятся с детьми, лишь на ночь уходя в отряд. Кроме того, имея небольшой срок, осуждённая может рассчитывать на условно-досрочное освобождение, а в некоторых случаях и вовсе избежать зоны.
Так что желание родить не всегда обусловлено любовью к детям и желанием ощутить радость материнства. В истории азовского ДМР есть печальный случай, когда женщина попросту бросила ребёнка на вокзале, едва освободилась.
К сожалению, нет статистических данных о том, как складывается дальнейшая судьба детей, родившихся за решёткой. Исключение составляет лишь самый известный уроженец зоны — певец Борис Моисеев.
Зато хорошо известно, что немалая часть ранее осуждённых женщин попадают за решётку снова и снова, а их дети в конце концов остаются без материнской ласки и внимания.
Однако запретить женщинам рожать никто не вправе. Остаётся единственный выход: хотя бы три года ребёнок может получать всё необходимое — уход, заботу, внимание взрослых, как это происходит в Азовской колонии.
Может, кому-то из воспитанников ДМР повезёт в жизни больше, чем их мамам.
Поделиться:
