Азовское море поделено между силовиками

Председатель Южного научного центра Российской академии наук, академик РАН Геннадий Матишов убеждён в том, что нынешнее состояние Азовского моря небезнадёжно. Несмотря на многие десятки километров браконьерских сетей, несмотря на то, что в нём выловлена почти вся ценная рыба, несмотря на удручающую безработицу среди жителей приморских селений и на равнодушие государства к этой проблеме.

— Геннадий Григорьевич, у многих на слуху тема воспроизводства рыбных запасов Азовского моря и его разграбления в 1990-е годы.

— Рассуждение о некоем «разграблении» в 1990-е Азовского моря абсолютно неверно. И на Дону, и на Волге рыбу выловили в советский период примерно к 1970-м годам. В 1940-е годы в Азовском море ловили до 350 тысяч тонн в год только ценной рыбы! Но была запущена государственная программа по производству малька осетровых и других ценных пород рыб, с вложением больших денег. Нужно отдать должное советской науке: тогда это понимали. Работало колоссальное количество заводов, и уловы в наших морях в 70-80-е годы стали близки к прежним, особенно по осетрам. В постсоветский период всё это сошло на нет.

— Но разговоры о разграблении Азовского моря браконьерами в постсоветское время продолжают распространяться, в том числе и на побережье.

— Это обывательское мнение, и оно идёт больше не от жителей побережья, а от местных чиновников из системы рыбоохраны. По принципу «держи вора».

— Почему именно оттуда?

— А им это выгодно! Сегодня простой смертный на рыбную ловлю просто так не выйдет, море поделено между соответствующими силовыми структурами. И вы ничего не сделаете. У них десятки быстроходных катеров с мощнейшими двигателями. Они любого браконьера поймают! Фактически, море разделили на свои огороды и никого туда не пустят.

— Говорят, что из-за строительства Цимлянской плотины, из-за гибели малых рек воспроизводство рыбы в Азовском море стало невозможным. Из-за плотины море мелеет, обостряются проблемы судоходства. Что вы думаете по поводу этих высказываний?

— Среди подобных рассуждений немало спекуляций. Давайте начнём с утверждения, что Азовское море мелеет. Это море само по себе очень мелководное, до 14 метров глубиной, и таким оно было всегда — и 100, и 1000 лет назад. А 2500 лет назад оно вообще было сухим, в античные времена по нынешнему дну Таганрогского залива можно было ходить. Обмелению моря способствуют глинистые берега: бывает, за год размывает до десяти метров берега, и всё это оседает на дно.

— А судоходство? Ведь раньше не требовалось прорывать каналы прямо по дну моря, а сейчас без этих каналов никак.

— Такие каналы рыли и при Петре I, и при советской власти. Когда корабли были с малой осадкой, всё было приемлемо, а когда пошли корабли с осадкой 3-5 метров, конечно, им понадобилась более глубокая вода. Но в советское время это делалось планово. Цимлянская плотина существенно снизила скорость стока воды, и если раньше каналы промывались от ила естественным путём, особенно в весеннее половодье, то после строительства плотины они стали заиливаться. Заиливаются и протоки в дельте Дона, куда шла на нерест рыба. Правда, в советский период регулярно прочищались и каналы, и протоки, а сейчас они заносятся, мелеют, так что любая верховка — и десятки кораблей стоят. В этом вред Цимлянской плотины. Но если оценить разные вредные факторы, которые сегодня действуют на Азовское море и его зарыбление, то плотина «виновата» максимум на 10%.

— Неужели от заиливания малых рек такой большой вред?

— Не только от заиливания, но и от перегораживания плотинами. У нас около 150 малых рек, они давали примерно половину молоди Азово-Донского бассейна. Теперь многие на входе перегорожены плотинами. Возьмите реку Кагальник, которая тянется до самого Сальска. Какое было угодье для нереста! И плотины эти делали, полагаю, при согласии рыбохозяйственных институтов. Это при советской власти вряд ли такое могли сделать без какого-нибудь обоснования, сейчас — тоже вряд ли, а вот в 90-е годы прошлого века — могли. Особенно если заказчик — депутат или глава администрации, уважаемый человек. Он мог хоть всю речку перегородить.

— А разговоры о безнадёжном химическом загрязнении Азовского моря, о постоянных заморах…

— Заморы были всегда, это характерное явление для мелководного Азовского моря. Химическое загрязнение достигло максимума в 60-70-е годы, когда шла активная химизация сельского хозяйства. Что касается слухов о повышенном химическом загрязнении сейчас, то я считаю, что это выдумка отдельных деятелей рыбохозяйственных институтов, это тоже называется «держи вора». Сами подписывали квоты на вылов, когда рыбы уже не стало. Продолжали «прессовать» Азовское море.

— Так что же, надеяться на естественное воспроизводство не приходится?

— Да, это так.

— Что же делать?

— Как «зелёный» я бы сказал, что надо всё запретить. Но как руководитель должен сказать, что надо искать золотую середину. Ведь речь идёт о развитии промышленности, о рабочих местах. Рыбой обеднело не одно только Азовское море. И в Балтийском, и в Северном морях тоже давно всё выловили. Во всём мире пошли по пути аквакультуры.

— А что это значит?

— Искусственное выращивание рыбы. Китай выращивает 25 миллионов тонн рыбы в год. Лет 25 назад они без всяких проволочек выдавали возвратные кредиты для всех, кто желает заниматься аквакультурой. Через 4 года аквакультура стала так бурно развиваться, что они эти кредиты амнистировали. Вьетнам начинал 4 года назад, а теперь 2-2,5 миллиона тонн рыбы в год выращивают. Норвежцы, когда открыли нефть на шельфе, в конце 1960-х, четверть доходов от нефтедолларов откладывали на развитие аквакультуры. Теперь они выращивают в год почти миллион тонн сёмги, которая лежит у нас на прилавках самых захудалых магазинов. Я помню, какими норвежцы были в 70-е: ничего такого у них и в помине не было. А сейчас страна держит первое место в мире по уровню жизни своих граждан! Но это у них. У нас же вся необъятная Россия в год выращивает лишь 130-140 тысяч тонн продукции аквакультуры… Хотя только в Ростовской области для начала можно получать миллион тонн в год. У нас для этого есть все условия: много относительно чистой воды, благоприятный климат, да и безработных в прибрежной зоне хватает.

— А что мешает?

— Нужна государственная программа развития аквакультуры — как в Китае, Вьетнаме, Норвегии. Для развития желающим нужен стартовый капитал. И должна быть инфраструктура. Это — заводы, которые делают оборудование, заводы по производству молоди — так же, как бабушка в Азове идёт на базар закупать цыплят на лето. Необходимы селекционная, ветеринарная ихтиологическая службы, заводы по производству натуральных кормов. Необходимо людей обучить.

— Но обучение за границей ведь недёшево стоит?

— Да зачем же так далеко ездить? Мы открыли кафедру при ДГТУ под названием «технические средства аквакультуры». Там был самый большой конкурс в институте — видимо, чувствуют перспективу. Через 4-5 лет, когда состоится первый выпуск, должен появиться спрос на данные специальности. Вообще, во всём мире применяется экосистемный подход при управлении морями, бассейнами рек, но это должно идти от правительства. К слову, так поступают в США. У нас же пока главенствуют другие подходы.

Уверен: Азовское море можно вылечить. Однако для этого необходимы воля и усилия государства и региональной власти, нужно достижение нами более высокого уровня культуры – экологической, производственной, политической. Нельзя забывать и о более тесном сотрудничестве с Украиной, страной, с которой мы исторически делим это море, страной, где не меньше нашего заинтересованы в сохранении этого маленького, но очень важного для нас моря.

Беседовал Павел Губский