Блины под выборным соусом

Как сильно всё-таки в нас заложен страх перед холодом, перед суровой зимой!Страх архетипный, первобытный, не поддающийся рациональному объяснению. Мы все пользуемся благами цивилизации, за окном минус 17, а дома тепло, нет необходимости выбегать на мороз за дровами, идти на крупного зверя ради шкуры или в лес за подснежниками. Но как-то не очень любим мы зиму, слишком уж она напоминает смерть — всё чёрно-белое, неподвижное.

И в тот момент, когда ещё сильны морозы, когда небо еще сохраняет оттенок стали, когда погода так упорно не желает совпадать с календарем, мир взрывается жаждой обновления, красками карнавала.

Итальянское carnevale — карнавал, от латинского carnem levāre — «убрать мясо». Начало поста, мясо уже исключается, но кого это пугает! Мы и рыбой, и грибами, и икрой наедимся, закусим блинами, запьём всем, что горит, и, словно не в силах сдержать рвущееся изнутри желание жизни, выбежим на улицу, где уже звучит: «Дайте дорогу королю карнавала!»

Стразы и перья на голом теле в Бразилии, театр масок на улицах Венеции, даже респектабельный немецкий Кёльн сходит с ума.

Так какой же русский не любит погулять?!

Считается, что в языческую пору празднование Масленицы было приурочено к весеннему равноденствию. К обрядам начала нового годового цикла относится сожжение мусора и чучела Масленицы, как уничтожение всего старого, обветшавшего, дряхлого, и освобождение места для нового, молодого, лучшего. С воспоминаниями о создании «нового мира» может быть связана и обрядовая борьба (кулачные бои, взятие снежного городка). В это время провожают Зиму и начинают встречать Весну.

В православной церкви считается, что смысл Сырной седмицы — примирение с ближними, прощение обид, подготовка к Великому посту — время, которое нужно посвятить доброму общению с ближними, родными, друзьями, благотворению. Лакомки, тёщины вечёрки, золовкины посиделки... Сватовство на Масленицу считалось удачным, чтобы после поста сыграть свадьбу.

В этом году масленичные блины приобрели политический привкус. Через две недели — главное событие четырёхлетки. Раздражённо вцепившись в пульт, переключаю каналы с дебатов на дебаты. Полемика резкая, эмоции зашкаливают, но что-то останавливает в естественном порыве поддержать одну из сторон. «Не верю», — повторяю я за Константином Сергеевичем и вдруг с очевидной чёткостью понимаю, что действо на экране — это театр. Конечно же — не МХАТ. И даже не «Глобус».

Это Комедия дель арте! Народная, уличная, простая, с солёным юмором, с битьем палками, с кривляниями масок. В классическом итальянском театре дель арте каждый персонаж имел свою маску, характерную только для него. Она-то и указывала на особые качества героя. Актёр, выбрав себе какое-то амплуа, обычно оставался верен ему на протяжении всей жизни на сцене. Масок в комедии дель арте были десятки, но основными все же считались четыре — это так называемый квартет.

Бригелла — хитрый, расчётливый и болтливый, Арлекин — эдакий простак, неунывающий и периодически влюбленный. Мечтательный Пьеро, которого Арлекин всегда побеждал, отбивая у него служанку Коломбину.

И пусть на нашей политической сцене персонажи раздваиваются и клонируются, Арлекины пляшут в эфире без устали, Бригелла уже правил два раза и ему хочется ещё, а вожделенная Коломбина — это образ Власти, но «ужимки и прыжки» кандидатов всё равно останутся на уровне площадного театра XVII – XVIII веков.

Последний день Масленицы — Прощёное воскресенье. Близкие люди просили друг у друга прощения за все причиненные за год неприятности и обиды. Вечером в Прощёное воскресенье поминали усопших. В этот день ходили в баню. Остатки праздничной еды сжигали, посуду тщательно мыли. В конце праздника торжественно сжигали чучело Масленицы, пепел рассыпали по полям. В храмах на вечернем богослужении совершается чин прощения (настоятель просит прощения у других клириков и прихожан). Затем и все верующие, кланяясь друг другу, просят прощения и в ответ на просьбу произносят «Бог простит». Наступает время очищения и молитвы. Время разумных решений.

Подозреваю, что Бог простит в любом случае. Потому что любить и прощать – это его сущность. Но простим ли мы сами себя, если ещё шесть лет будем куклами за потрёпанной ширмой в уличной комедии российской политики?