Столетие ВЛКСМ: комсомольский билет, ты у сердца согрет молодого

29 октября исполнилось 100 лет со дня образования Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи (ВЛКСМ). В преддверии праздника donnews.ru собрал истории комсомольцев, которые ярко передают атмосферу того времени и помогают понять, какой была жизнь.

Евгений Сосницкий, гендиректор ООО «Компания по управлению недвижимостью «Титул»

Евгений Сосницкий уже не комсомолец, но о том удивительном времени никогда не забудет, фото с личной странице Faccebook

— Членство в ВЛКСМ, как и членство в октябрятской и пионерской организациях, было практически обязательным, когда я учился в школе. У нас в двух параллельных классах был только один человек, который не был пионером. А потом лишь двое не были комсомольцами, но это ребята, которые совсем не учились и брать их было просто нельзя. Им, собственно, так и заявили: «Вас в комсомол не примем». Для всех остальных это было одним из механизмов воспитания, давления, обучения и так далее. Будешь плохо учиться — не примем в пионеры, в комсомол. Поэтому это было естественной ступенью роста для любого школьника.

Поскольку я родился в сентябре и пошёл в школу с 6 лет, а все пошли с 7, то меня и в пионеры и в комсомол принимали одним из последних. Когда уже все были в красных галстуках или с комсомольскими значками. И для меня это, честно скажу, было предметом особого переживания. Я учился на все пятерки и при этом ходил без пионерского галстука, без комсомольского значка только потому, что позже родился. Хотелось, конечно, как можно быстрее. И как только исполнилось 14 лет, буквально на следующий день, с классным руководителем написали заявление и ещё на послезавтра меня сразу же приняли в комсомол. Это был 1982 год.

Обставлялось всё с разной степенью торжественности. Когда массовый приём, то была линейка, крики «ура», барабаны, горны. У меня всё было конечно менее пафосно, поскольку принимали одного. Торжественно вручили значок в присутствии директора, секретаря комитета комсомола школы.

Чем мы в комсомоле занимались? Обязательно были комсомольские собрания — школьные, классные. Слёты районные, но туда я уже я не ходил. Из комсомольцев формировали штабы порядка, которые наблюдали за дисциплиной в школе. Проводились различные военно-спортивные мероприятия. Жизнь была насыщенная. Постоянно какие-то кружки, шефство над пионерами и октябрятами.

Исключение из комсомола — это было грандиозное ЧП. У нас исключений не было, но два раза вопрос рассматривался. В одном случае — это драку и пьянство наш комсомолец попал в милицию. А второй случай — эдевочка, которая, как тогда говорили, фарцевала. Но по обоим было принято решение ограничиться строгим выговором с занесением. Пытались соблюсти грань — и наказать, соблюсти дисциплину, но и статистику школы, района не испортить.

Что касается ярких историй, то есть один случай, но вряд ли им стоит гордиться. В 1982 году как раз умер Брежнев, я уже был комсомольцем. И по поводу смерти Брежнева у нас в школе проводилась линейка — как и везде. В одном из школьных залов висел портрет его траурный, учителя имитировали слезы. Выступала председатель комитета комсомола, которая картавя рассказывала, как её «потрясла кончина Леонида Ильича». Мы с ребятами стояли в первом ряду и начали смеяться. И затем была попытка «пришить» к этому смеху политическую подоплёку. Ещё раз повторю, я не горжусь этим событием, потому что какой бы он ни был {Брежнев}, но человек умер, а я смеялся. Но я смеялся не по поводу смерти. Но поскольку у нас учителя было, в подавляющем большинстве, адекватными, то попытки одной из преподавательниц увидеть в этом смехе политическую составляющую были пресечены. Просто написали замечание в дневнике.

У меня нет никаких негативных эмоций по отношению к комсомолу. В моём сегодняшнем понимании, комсомол решал две основные задачи: во-первых, растил, как сегодня сказали бы, лояльных патриотов, а во-вторых — делал так, чтобы мы не болтались по улицам и не попадали в детскую комнату милиции после уроков. С этим комсомол справлялся, на мой взгляд, отлично.

Игорь Далаксакуашвили, директор ООО «Донтехзаказчик» (входит в концерн «Единство»)

Игорь Далаксакуашвили пришёл в комсомол уже взрослым, но всерьёз и надолго, фото из личного архива

— Я учился в школе в Ростове. Но в комсомол я там не вступал. Просто в какой-то момент снял пионерский галстук и ходил без него, но и значок не получал. Просто не хотел, не понимал, зачем мне это нужно. Ни родители, ни преподаватели особо не настаивали. Вопросы конечно задавали, но меня это не сильно смущало.

Да и школу не любил. Доучившись до 8 класса, пошёл в Радиотехнический техникум, который в то время был лучшим учебным заведением Ростова. Там уже было совсем другое отношение преподавателей, к нам относились, как ко взрослым. Это подкупало и вкус к учёбе вернулся. Однако и там в комсомол я вступать не спешил.

И вот, уже в районе 17-18 лет, наш преподаватель физкультуры как-то пригласил нас — меня и ещё человек 10 таких же — на беседу. Он был по совместительству ещё и секретарем комсомольской организации.

Собрал он нас и привёл всего три аргумента, почему мы должны стать комсомольцами. Каждый был крайне веским, а все вместе выбора просто не оставляли. Для начала он вспомнил про одного нашего учащегося, который из машин приёмники воровал. Его в итоге арестовали. «Вот ему тюрьма светила, но он был комсомольцем, и мы написали ему ходатайство и характеристику, — рассказал физрук. — Потому что ничего хорошего, если парень попадет в тюрьму, не будет. И ему дали условный срок. Аргумент понятен?». Мы ответили, что понятен, но какое это отношение имеет к нам, ведь мы ничем подобным не занимаемся. На что он ответил: «За каждым из вас маячит что-то, даже если вы белые и пушистые. Сегодня не воруешь, а завтра вдруг решишь».

Второй аргумент был про армию, в которую нам через год-два предстояло идти. Мол, замполиты очень не любят, когда к ним приходят не комсомольцы. Сразу предвзятое отношение. Нужно ли оно нам? Ну и, наконец, в-третьих, он обещал, что если не вступим в комсомол, то зачёт по физкультуре не получим, что означало не допуск к остальным экзаменам.

Естественно, мы в итоге написали заявление на вступление в комсомол. Однако в день, когда нужно было пройти собеседование, я честно заболел. Точно помню, что для вступления надо было выучить устав ВЛКСМ, объяснить, что такое «демократический централизм» и рассказать, за что комсомольская организация получила все свои ордена. Я ничего не учил — думал как нибудь расскажу, а если не примут — ну и ладно. Но в итоге вообще заболел и на собеседование не пришёл.

Спустя какое-то время мне звонят в лабораторию при техникуме, где я работал, и говорят взять 15 копеек и придти с ними в наш комсомольский комитет. Я пришёл, отдал эти 15 копеек и мне дали комсомольский билет. Вот так сложилось, что вступил я практически случайно. Это был 1978-1979 год.

Что интересно, следующие 10 лет моей жизни были уже связаны с комсомолом очень тесно. Комсомол ведь в те годы поддерживал многое из того, чем вне него заниматься было невозможно. В моём случае — это КВН. Тогда его уже по телевидению не показывали, был чуть ли не запрет. Мы тем временем организовали Клуб весёлых ребят, по сути — тот же КВН. В Ростове тогда было всего три команды, одна из них наша. Я несколько сезонов был даже её капитаном.

Городской комитет комсомола очень с этим помог. Сделать декорации, предоставить зал для репетиции или выступления, убедить принять преподавателя экзамен досрочно (многие же учились в вузах на вечернем), чтобы мы могли готовиться к игре. Всё это без комсомола было бы невозможно. При этом никто за нас тексты шуток не писал, но и согласований не требовал. Хотя некоторые репризы были, что называется, на грани. Мы собирали полные залы и руководство ВЛКСМ присутствовало в полном составе.

Вторая — более важная — история, это движение Молодёжных жилых комплексов. Я рано женился, дети уже были. Естественно, нужна квартира. А тогда жильё можно было ждать 15-25 лет. Движение же МЖК позволяло получить жильё за 5-6 лет. В чём его суть? Вне основной работы ты трудишься на стройке жилого дома и потом получаешь в нём квартиру.

В те годы — это середина 80-х — движения МЖК появлялись по всей стране, стало всесоюзным. Возглавил всё это именно комсомол, в котором, к слову, и до этого были свои строительные отряды. Вот под под эгидой нашего заводского комитета комсомола мы с товарищами создали наш МЖК при Росвертоле, где мы работали. Строили на Каменке и так далее. Отсюда и пошла моя история, как строителя. Потом был строительный кооператив, как неудивительно, при городском комитете комсомола.

В итоге я даже поработал в Горкоме комсомола вплоть до 1990 года — председателем штаба по строительству МЖК. В тот год, на одном из пленумов Горкома, я вышел на трибуну и честно всем сказал, что времена меняются, назад ничего повернётся и, если мы хотим сохранить нашу организацию и сохранить её влияние, то нужно её переформатировать. Например, в молодёжное объединение, профсоюз или что-то такое. Без какой-то идеологии, а заниматься тем, чтобы помогать молодым людям искать работу, создавать молодёжные кооперативы, помогать через МЖК получать жильё и так далее. Меня в итоге освистали и потребовали выйти из организации. Я без каких-либо сожалений написал заявление и ушёл. На этом моя история в комсомоле закончилась.

То есть комсомол людям заинтересованным энергичным давал много возможностей для самореализации. Поэтому я комсомол вспоминаю без ностальгии, но, как тогда говорили, «с чувством глубокого удовлетворения».

Василий Голубев, губернатор Ростовской области

Василий Голубев (второй слева) во главе комсомольского отряда «Созидатель», фото из личного архива

— В 18 лет я сдал экзамены в Московский институт управления и уехал домой в посёлок Шолоховский. Наступил последний день лета, а вызов на учёбу всё не приходил. Родители мне сразу сказали, езжай в Москву, выясняй.

Чудом я достал билет и отправился в столицу. Прибежал в университет, смотрю, моя фамилия есть в списке зачисленных. Оказалось, тогда уже вызовы не отправляли. Секретарь стал возмущаться, что я опоздал. И выяснилось, что для иногородних при поступлении были ограничения. Декан факультета честно у меня так и спросил: «А как ты вообще попал в наш вуз?».

С первых дней мне пришлось бороться с неким ярлыком «провинциала». Три вступительных экзамена из четырёх я сдал на пятёрки, сразу активно влился в студенческую общественную жизнь. Так сложилось, что другие студенты меня уважали, а вот с деканатом возникали конфликты.

Уже на втором курсе одногруппники предложили выбрать меня секретарём факультетского комитета комсомола. Однако руководство факультета считало, что эту должность должен занимать молодой преподаватель. Собрали целую конференцию, чтобы провести голосование. В итоге за меня проголосовали 320 человек, а против только 30. На мои плечи легло решение самых разных вопросов — от распределения стипендий и надбавок к ним до заселения в общежитие. За поддержкой порой приходили не только студенты, но и преподаватели.

На всю жизнь запомнились поездки в студенческие отряды. Я бывал в них трижды. Первый раз в Подмосковье убирал сельскохозяйственные культуры, потом в Москве строил новый комплекс Останкино. А уже в 1979 году попал в Чехословакию, где трудился на заводе воздухотехники и стоял за штамповочным станком.

На одном из таких выездов со студенческим отрядом я встретил свою будущую жену. Было это на первом курсе в селе Хатунь в Подмосковье. Мы приехали убирать урожай картофеля. Как сейчас помню, столкнулись на грядке в первую субботу сентября. Сразу обратил внимание на её трудолюбие. Все девочки ходили, смеялись, а эта всё время на грядках. Так и завязалась дружба. А летом 1979 года, между 4-м и 5-м курсом мы поженились.

Валерия Байкеева, сценарист, исполнительный директор группы компаний GN Interpartners

Сотрите то, что добавилось за годы, и увидите ту Леру Байкееву, фото из личных архивов

— Как и все, я стала комсомольцем в 14 лет. Но всё комсомольское движение было для меня номинальным, не ходила ни на одно собрание.

Уже в институте за острый язык меня трижды выгоняли из комсомола. Формулировка была интересная: «За своенравие, упрямство и прочие неподобающие проявления диссидентства». Каждый раз меня восстанавливали и снова выгоняли.

Однажды на факультетском собрании, когда полоскали грязное бельё одной из наших студенток, я вышла к трибуне и высказалась. Я процитировала библию, про «пусть первым бросит в неё камень», что для комсомолки было немыслимым.

Сегодня с удивлением наблюдаю чиновников всех уровней, которые выстаивают церковные службы с самыми серьёзными мордами лиц и со свечами в натруженных воровством руках. В эти моменты хочется вспомнить старый анекдот: «Ты или крест сними, или трусы надень» и спросить: «А вы когда врали? Тогда, когда нас за цитаты из библии исключали, или теперь?».

Думаю, что не удавалось высказываться и оставаться целой благодаря пофигизму. Со мной не интересно было связываться. Куда веселей было доводить людей до слёз, извинений и клятв: «Я больше так не буду». Со мной этот трюк не срабатывал.

Сергей Медведев, российский драматург, журналист

Серёжу Медведева (в центре) приписали агентам британской разведки, фото из личных архивов

— В 1980-м году во время учёбы на физическом факультете ЮФУ мы с другом слушали по радио программы ВВС и участвовали в викторинах, за победу в которых давали пластинки.

Мы выигрывали альбом Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band от The Beatles и пластинку Queen под названием Jazz, внутри которой был вкладыш с полуголыми девушками на велосипедах. Вкладыш у нас забрали пограничники.

Узнав о пластинках британских рокеров, секретарь комсомольской организации рассказал нашим руководителям, что в группе работает такая «нехорошая» компания. После этого в газете «За советскую науку» вышла статья под названием «За 30 сребреников». Там была фраза «Они готовы за Pink Floyd продать родину».

Автор утверждал, что мы своими письмами даём британским разведчикам информацию о качестве прохода радиоволн в СССР. Нас обвинили чуть ли не в работе на врагов, но тогда мы отделались лёгким испугом.

Адам Терацуян, джазовый музыкант, композитор, заслуженный деятель Всероссийского музыкального общества

Единственной партией и верой для молодого Адама (в центре) всегда была музыка, фото из личных архивов

— Когда, после службы в армии, я решил всё таки поступать в консерваторию, в нашей стране только открылось высшее эстрадно-джазовое образование. Вначале думал, что в Ростов поступить не смогу и отправился в Москву. Не поверите, но тогда мне казалось, что в Москву поступить проще. Хорошо, что судьба всё-таки привела меня к Киму Назаретову, тогда в Ростовский музпед институт на кафедру джазовой муыки. Я очень много занимался профессией, и о комсомоле конечно не думал.

Однажды, перед госэкзаменами, Ким Аведикович пригласив меня и моего однокурсника Гришу Хабнера, сказал, что у нас могут быть красные дипломы, и нам надо постараться получить по всем экзаменам отличные оценки. Тогда «Научный коммунизм» выносился на госэкзамен. Не скажу, что я был в нём силён, но старался и готовился. Гриша очень хорошо знал историю, и язык у него был подвешен. Мне казалось, что вот кто-кто другой, а он уж точно должен сдать на отлично!

Председателем комиссии первого выпуска джазовой кафедры, был композитор, народный артист СССР Мурад Кажлаев. От степени ответственности у меня поднялась температура перед госэкзаменом. Гриша отвечал первым. Я до сих пор помню вопрос, на который он отвечал: «Коммунистическое движение в странах империализма». Ответ был безупречный, но ему задали дополнительный вопрос — не ставить же джазовому музыканту, да ещё и еврею, отличную оценку. В итоге он получил четвёрку и у меня из-за этого температура поднялась ещё больше.

И вот я сел отвечать, что-то говорю, а язык не слушается. На помощь пришёл преподаватель по политической экономии, Лев Борисович Рудман, который сказал, что у Адама научный коммунизм не на языке, а в душе. Увы, это не помогло. Мне поставили тройку — единственная оценка, разбавившая мои хорошо и отлично. Так нам не удалось стать первыми в стране джазовыми музыкантами, получившими красные дипломы.

А ещё мне доводилось работать секретарём комсомольской организации Ростовского объединения музыкальных ансамблей (РОМА). Мои обязанности сводились в основном к тому чтобы собирать со всех членские взносы. С музыкантами было проще, а вот танцовщицы из варьете складывалось. Иногда даже приходилось заходить к ним в гримёрку и упрямо напоминать о сдаче взносов.

В партию я так и не пошёл. Впрочем, меня никто не звал. Тогда было модно идти в партию для карьеры, а мне это не нужно. Моей партией, верой и религией была музыка.

Игорь Гамула, -экс-футболист СКА и сборной СССР, селекционер ФК «Ростов»

На время игры Игорю приходилось снимать комсомольский значок, фото из личных архивов

— Помню, как в 1981 году меня с Александром Заваровым {играл за киевское «Динамо» и «Ювентус». — donnews.ru} хотели исключить из комсомола за нарушение режима во время нахождения в молодёжной сборной перед игрой с Чехословакией.

Просто надо было на кого-то «наехать» за неудачи, вот и выбрали нас. Даже в «Известиях» и «Комсомольской правде» об этом написали, какие мы нехорошие. Нас даже не выслушали, разговаривать вообще нельзя было.

Конечно, это очень обидно, время всё-таки было другое и мы сильно переживали. Хотя никаких беспорядков не устраивали — выпили, поссорились, помирились, выпили мировую и разошлись. В итоге было принято решение нас дисквалифицировать, но вскоре оба смогли вернуться в большой футбол.

Ангелия Эрбен

Поделиться: