В Ростове начал работу лабораторный комплекс, аналогов которому в стране пока нет. Результаты его работы и впечатляют, и настораживают. В то же время заместитель руководителя комплекса Анна Григорьева не считает, что на лекарственном рынке произошла катастрофа.
— Анна Владимировна, существует всеобщее убеждение, что в аптеках продаётся масса фальсифицированных, непригодных к употреблению лекарств и что никто с этим ничего поделать не может. Что вы думаете по этому поводу?
— Фальсифицированных или недоброкачественных? Обыватель часто смешивает эти понятия. Недоброкачественные препараты произведены вполне легально, но по тем или иным причинам утеряли качество. Тема засилья фальсифицированных лекарств на рынке раздута, в том числе и прессой. На самом деле фальсифицированных лекарств крайне мало. За полгода работы комплекса мы выявили только один фальсификат. Недоброкачественные выявляем чаще.
— Боюсь, большинство наших читателей вам не поверит. Я нашёл в интернете утверждения достаточно известных людей о том, что доля лекарственных подделок в России доходит до 60%. По другим данным, каждый третий препарат у нас — фальшивка. Как вы прокомментируете эти утверждения?
— Это попытка создать истерию. У меня большой опыт работы не только в лаборатории, но и в аптеках, и на производстве лекарств. Так вот, поверьте мне на слово: за 15 лет работы в аптечном бизнесе я видела заведомые подделки и фальсификаты всего шесть раз. Среди них были очень ходовые препараты — виагра, мезим, эссенциале…
— Всего шесть? Как-то не верится. Ведь на товарном рынке масса подделок, чем лекарства хуже?
— Это не соответствует действительности. Подделывают в основном наиболее продаваемые препараты. Однако их производители, чтобы воспрепятствовать фальсификации, снабжают упаковки всё более совершенными степенями защиты, например голограммами. Создать «качественную» подделку таких препаратов сложно и дорого.
Кроме того, Росздравнадзором создана и постоянно совершенствуется система государственного контроля качества ЛС, которая позволяет выявлять и изымать недоброкачественные и фальсифицированные средства.
— А были случаи выявления торговли фальсификатом в аптеках?
— У нас широко распространено заблуждение, что работники аптек злостно наживаются на торговле фальсификатом. Аптечные работники не заинтересованы в такой торговле, им это просто невыгодно. Кроме того, ни один производитель фальсификатов не будет связываться с двадцатью-тридцатью аптеками или даже с сотней аптек, поэтому аптечные работники могут и не знать, что они получили от оптовика фальсификат.
Лекарственные средства относятся к продукции, качество которой не может определить ни сотрудник аптеки, ни потребитель.
— Откуда берутся недоброкачественные препараты?
— Это препараты, выпущенные законно, по лицензии. Чаще всего они портятся при транспортировке или от неправильного хранения. Среди них встречаются весьма распространённые — мукалтин, бесалол, валидол, аммиак. Безусловно, имеет место брак в результате нарушения технологического процесса или при использовании некачественной субстанции при производстве.
— Трудно представить, как можно испортить мукалтин или валидол. Настолько привычные с детства названия, что, кажется, с этими лекарствами делай что хочешь.
— Действительно, знаем с детства. Поэтому часто забываем, что у них тоже есть надлежащие условия хранения. И забываем не только мы. Нередки случаи, когда их перевозят летом, в жару, в неохлаждаемой фуре... Вы не обращали внимания, что в автомобильных аптечках на таблетках валидола часто появляются пятна, вроде потёков, выделяются кристаллы? При этом срок годности ещё не истёк. Это не брак производителя, это результат постоянного перегрева воздуха в машине.
— И сколько недоброкачественных препаратов вы выявили за полгода?
— На конец сентября мы проверили 1241 препарат, забраковано 73. Среди них один фальсификат, остальные недоброкачественные.
— Так мало?!
— Наоборот, это очень много. В России средний показатель — один процент, а у нас уже больше шести.
— А почему такая разница?
— У нас в распоряжении новейшее оборудование, трудятся высококвалифицированные специалисты — мы располагаем такими экспертными возможностями, которых пока нет ни в одной лаборатории России. Правда, такие федеральные лабораторные комплексы уже начали работать в Красноярске и Екатеринбурге, а на днях заработает комплекс и в Хабаровске.
— То есть, если я купил недоброкачественный препарат, то теперь можно идти прямо к вам?
— Есть масса людей, считающих, что употребили некачественные лекарства. Однако большинство таких случаев означает, что пациент или неправильно принимал препарат, или лекарство ему не подходит, или оно неверно назначено врачом, или неправильно поставлен диагноз. Бывает, сам решил полечиться, купил — не помогает. Тут и поднимается крик: братцы, фальсификат! И это у нас бывает очень часто. И пытаются нести эти таблетки к нам.
— То есть народ к вам тянется?
— Тянется (смеётся). Но бывают случаи явные. Открывает человек таблетку, а она в чёрных пятнах. Или больной долго и успешно принимал препарат, и вдруг он перестал действовать. В этом случае необходимо сразу обратиться в Росздравнадзор, который в случае обоснованных подозрений на брак передаст препарат нам для экспертизы.
— Какой случай выявления фальсификата или недоброкачественного лекарства за полгода впечатлил вас больше всего?
— В одной из ампул было обнаружен осколок стекла. Это брак производителя, не соблюдена технология изготовления. Партия этого препарата изъята из обращения. Производитель выясняет, на какой стадии технологического процесса произошёл сбой.
— На создание лабораторного комплекса затрачено несколько сотен миллионов рублей. Когда они окупятся?
— За полгода из обращения уже изъяты 73 партии некачественных препаратов — они не навредили пациентам. Одно это обстоятельство оправдывает все затраты на создание лабораторных комплексов.
— Что, уже окупились сотни миллионов?
— Сотни миллионов — с одной стороны, а с другой — жизнь и здоровье человека, и не одного.
Поделиться: