Ростов станет пилотной площадкой для реализации нового подхода к российским ботаническим садам. В течение 6 лет новый директор ботсада пытался донести идеи по его преобразованию и намерен осуществить их за 3 года.
— Александр Рифатович, вы снова возглавили Ростовский ботанический сад. Почему провалилась первая попытка?
— Первая была в 2006-м году. За два года я нажил одного хорошего врага, которого уважаю и по сей день, — это Валентина Остроухова, возглавлявшая областной комитет по охране природы. Собственно, столкновение с ней и стало поводом для ухода, а точнее перевода.
Она тогда пробила финансирование на очистку реки Темерник. Кошка между нами пробежала, когда я получил свидетельство о регистрации ботсада как федеральной собственности. Тогда выяснилось, что сад наделили статусом памятника природы регионального значения, что давало возможность комитету управлять этой территорией без ведома университета. А отправной точкой стал такой случай: я однажды вышел на работу и увидел экскаваторы и строительные вагончики. Естественно, спросил, что это значит. Выяснилось, что началось осуществление проекта по выемке грунта из реки. Сказал только: «Хоть бы согласовали это со мной», — а Валентина Михайловна взорвалась. Позвонила: «Ты хочешь со мной войны — ты её получишь». Через три дня пришла из комитета комиссия с инспекцией. Составили акт на несколько страниц, как Водяник устроил частную свалку строительных отходов.
— По сути, чем вы помешали?
— Сегодня это уже понятно: нужно было место для создания зоны отдыха. Уже и завод ГПЗ-34 был выкуплен с его территорией, на площадке которого намеревались построить жилой комплекс «Ботанический». Ещё ходили слухи о желании определённых структур построить на территории сада крытый аквапарк.
— И с этого начался распил «ботаники»?
— Ещё раньше, в 1992 году, когда директором был Владимир Сидоренко. Сотрудники сада получили участки под огороды — 1,3 га на границе ботсада и садоводческого товарищества «Светлый путь». Сейчас там в заповедном месте пасутся овцы, лошади, коровы. Потом к нему добавилось ещё около гектара. Аргументировалось это тем, что времена тяжёлые, людям просто нужно выживать. Со временем эти земли перевели в частную собственность, и владельцы продали их. А новые хозяева уже на законных основаниях стали строить коттеджи. Так на бывшей территории ботанического сада появились известные всем домики местных чиновников.
— Что помогло противостоять этому? Вряд ли вы один смогли остановить застройку ботсада.
— В Ростове в одиночку ничего не сделать. Наш конфликт с Остроуховой вышел на уровень Совета Федераций. На меня повесили штраф в 12 миллионов. Я начал бороться: пришлось съездить в Москву, СФ направил тогдашнему губернатору Чубу письмо, чтоб он на месте разобрался. Надо отдать Чубу должное: он созвал комиссию, которая провела серьёзную проверку. Через месяц после их акта Валентина Остроухова ушла на пенсию как заслуженный эколог РФ. А тогдашний ректор Владислав Захаревич предложил мне перейти в начальники отдела ректората ЮФУ с серьёзной зарплатой и перспективой научной защиты. Потом выяснилось, что все свелось к одному: делай, что позволяют, и помалкивай. Ещё меня попросили написать отчёт об экономической стороне деятельности вузовских баз. Я по наивности и написал, что думаю, и стало очевидно, что не всё у нас хорошо. Реакцию Захаревича я почувствовал сразу: срезали зарплату. Когда на карточке вместо 20 с лишним увидел 4 тысячи, понял, что что-то не то написал. Так я остался сотрудником ЮФУ со смешным окладом и возможностью работать на дому.
— И занялись разработкой программы развития ботсада?
— Я это не бросал. Даже статью написал «Как нас забывали». Ботсады выпали из правового поля, потому что относились к вузам, а началось реформирование народного образования. Это был хороший повод для использования лучших земель, что и произошло в 90-е годы во всех регионах России. Я понял, что надо что-то делать, а поскольку сидел дома и из всех доступных средств оставался интернет, идеи выкладывал там. Вышел на сайт «Берлога» «Единой России». Начался диалог, меня вызвали в совет ЕР. Так я попал во власть, наладил связь с Москвой и проталкивал идеи по ботсаду.
— Чем аргументировали? Ведь в те годы все старались только как можно больше урвать.
— Такой пример: в США в ответ на запуск в СССР спутника открыли около сотни новых ботсадов и обсерваторий.
— Это такая своеобразная альтернатива развитию технического прогресса?
— Я утверждаю, что во всём мире система ботсадов — мощнейший социальный инструмент. Они создавались как модель рая, то есть будущего. А чего в стране у нас не хватает, так это образа будущего. Временной потолок любого прогноза — год-два, все в один голос говорят: зачем далеко планировать! Хоть что-нибудь, но здесь и сейчас.
— В чём идея вашей программы?
— Она не только моя. Ещё в 2007-м Чуб обратился ко мне: «Создашь комиссию?» — «Создам». И с письмом я поехал на совет ботсадов России. Этим загорелись все: давайте соединим наш опыт, наше видение того, как должен выглядеть вузовский ботсад, и реализуем то, о чём давно мечтали. 7 директоров ботсадов России переработали мой вариант программы и вручили Захаревичу с практическими рекомендациями.
— Почему же она так долго пробуксовывала?
— Важно было показать, что территория бесперспективна и не надо её восстанавливать. Для земельного участка в центре города не нужно лучшей рекомендации, чтобы затеять продажу и строительство.
— Если говорить о масштабной перспективе развития сада, какой она видится?
— Главная цель не наведение красоты и порядка, а создание системы, которая обеспечит жизнеспособность территории на протяжении многих лет, чтобы эта территория работала на город и область. Время простой посадки деревьев закончилось. Нужно работать с почвами, с биоклиматом — нужная мощная научная основа. А дальше — распространить опыт на всю область. С теперешним ректором ЮФУ Мариной Боровской обсуждаем партнёрство, которое создаст в регионе среду с функциями, свойственными ботсаду. Например, работаем с таганрогской мэрией по их центральному парку и набережной.
— Как должна работать программа?
— В первую очередь на экономике внимания. Когда человеку интересно, он готов заплатить за билет. Например, в Прибалтике, а до этого в Лондоне, сделали пешеходную галерею на деревьях — человек гуляет среди крон. Или противоположное: туннель под землёй, где видны корни деревьев, видно, как растут грибы — вся подземная жизнь. Ещё можно соорудить видовую башню. Финны, например, сделали такую в форме куриного яйца на 30 метров, без единой ступеньки для удобства инвалидов. За границей в ботсадах зимой проводят праздник света. Жители развешивают светильники прямо на деревьях — сказка.
— И у нас это приживётся?
— Что-то близкое я уже видел в нашем Каменске-Шахтинском. Предприниматель местный сделал за собственные деньги парк по всем канонам ландшафтной архитектуры. Он открыт для всех. Там окурка не найдёшь, все бросают в урны — красота не позволяет.
— Вас считают местным Дон Кихотом...
— Это ещё самое безобидное. Но я реалист, и знаю, что всё это можно осуществить, видел людей, которые это создавали. Я чудик только для Ростова. Но уже даже здесь доказал, что всё осуществимо. Если раньше местные чиновники мешали, то теперь помогают. Даже думаю, как бы не подвести их.
Беседовала Элла Василенко
Поделиться: