Читающие и пишущие

Те, кто постарше, хорошо помнят времена, когда мы гордились своим самым читающим населением в мире. Наши люди читали везде — в парках и скверах, на лекциях в университетах, в общественном транспорте и даже в очередях. А с каким ажиотажем люди собирали макулатуру, сдавали ее и получали заветные талончики, дающие право подписаться на полное собрание сочинений классика мировой или отечественной словесности.

Ныне уровень полиграфии поднялся на впечатляющую высоту вместе с кусачими ценами на книжную и журнальную продукцию, а миллионные тиражи изданий остались в прошлом. Читательская масса рассеялась и резко сократилась. Люди уткнулись в компьютеры и смартфоны, черпают из интернета последние новости и нужные сведения и переписываются друг с другом эсэмэсками на безграмотном сленге. Похоже, читающая и пишущая братия переместилась в иную сферу общения. Впрочем, нет. Желающих писать и издавать свои творения на бумажных носителях не убавилось, и ряды их даже увеличились. Возможно, людей толкает к этому легкость электронного письма, свободного от правил орфографии и синтаксиса, а скорее, всё определяют финансовые возможности. Если есть деньги, ваши или спонсорские, то при желании вы издадите что угодно, даже откровенную халтуру. Так что можно себя любимого потешить собственным печатным творением под красочной обложкой.

Еще в юности я начал пробовать перо, писал маленькие рассказы и новеллы, даже печатался в местных изданиях и, чего греха таить, мечтал о писательской стезе. Но жизнь распорядилась по-иному, и беллетристика осталась моим хобби. Близкие и друзья не без иронии величают меня «наш классик», а один из них как-то ревниво отреагировал на очередную публикацию. Вроде как у него терпение лопнуло. «Знаешь, — сказал он, — пишешь ты очень просто. Так и я могу. А всяких жизненных историй у меня поболее твоих будет. Я тоже напишу!» — «Конечно, пиши», — поддержал его.

Прошло что-то около года, и я поинтересовался, где можно прочесть написанные им истории. Он вначале удивился: дескать, о чём это я. А затем признался: «Веришь, — говорит, — мыслей в голове хоть отбавляй, эпизод, который задумал описать, вижу, как красочную картинку, а начал ручкой по бумаге водить — мысли разбежались и всё коряво получилось, как в лесу после бурелома. Наверное, ты прав: писать просто — не так просто. На кажущейся простоте моя самонадеянность и споткнулась!»

А недавно очень удивила соседка Лидия Петровна. Смущаясь, показала свой рассказ «Волки». Сочинила историю о мальчике, который вместе с родителями застрял в машине на дороге. Вокруг метель и голодные волки. Но, к счастью, трагедии не произошло. Их нашли и спасли героические эмчеэсники. «Что, — спросил я, — неужто решила в литераторы податься после выхода на пенсию? Сколько времени рассказ писала?» — «Примерно полчаса», — с гордостью отвечает. «Оно и видно! — покачал я головой. — Ну что тебе сказать? Вой волков услышал, их зелёные огоньки глаз заметил во тьме, а страх и переживания мальчика и его родителей совсем не почувствовал. Потому и счастливый финал не впечатлил. Прости, но написала всё как в сухой заметке. Или сразу брось беллетристикой заниматься, или приготовься к тяжёлой работе за письменным столом. Знаешь, Маяковский, чтобы путное что получалось, горы словесной руды перелопачивал».

Преуспевающий бизнесмен Просолов, с которым я шапочно был знаком, тоже оказался из пишущих. Он подарил мне красочно изданную книжку под названием «Толчок в плечо» и попросил высказать мнение о его произведении. «Советую тебе, — сказал он, — серьёзно заняться написанием повестей в жанре детектива, как я. Пипл это только и читает». «Подумаю», — неопределенно ответил я ему.

Через неделю пишущий бизнесмен при встрече поинтересовался: «Как тебе моя повесть? Впечатлила?» — «Впечатлила, — отвечаю. — Признаюсь, сам так не сумел бы написать». Пожалел его самолюбие и правды не сказал, что повесть не ахти какая, стиль шероховат, как наждачная бумага, герои ходульны, сюжет — перепев всего, что уже давно известно. Однако автор расценил мои слова как похвалу. Он приосанился и великодушно подбодрил, как будто покровительственно по плечу похлопал: «Ну почему же не напишешь? Постараешься — и у тебя получится! А я уже вторую детективную повесть пишу. Правда, название еще не придумал».

«Хочешь, подскажу? — с готовностью предложил я. — Первая твоя книга вышла под названием “Толчок в плечо”, а для второй, думаю, подойдет такое: “Пинок в зад”».

Приятель помрачнел, молча кивнул, и мы расстались. Подозреваю, надолго.

Однако критики и советчики меня тоже не жалуют. Одни «требуют продолжения банкета» и предлагают свои сюжеты и истории из жизни. Другие критикуют за мелкотемье, советуют писать о судьбоносном, героическом и всём таком подобном. «А кто же будет писать о простых смертных, об их житье-бытье в повседневной круговерти, их поступках, переживаниях и радостях? — отшучивался я. — Кстати, по мелочам историки потом воссоздают атмосферу прошедших эпох». «Но! Ты свою гордыню уйми, — резко осадил меня друг Михаил. — Тоже мне, летописец новоявленный выискался!»

Мой коллега, мрачноватого вида мужчина, с которым общение наше проходило в формате «здравствуй — как дела — до свидания», как-то решительно подошёл ко мне, взял под локоток и проникновенно попросил: «Очень прошу обо мне больше ничего не писать». Я удивился и сказал, что и в мыслях у меня такого не было. «Нет, — покачал он головой, — в некоторых рассказах я свои черты характера узнал». — «Значит, верно отобразил реальность, — мысленно возгордился я, но коллегу успокоил: — Хорошо, договорились. Больше ни слова о вас. А может, следующего героя наградить вашей фамилией, — пошутил я, — а в сноске указать: “фамилия вымышлена”?» — «Нет-нет, — погрозил он мне пальцем. — Мы же договорились!»

Но это ещё что! Хуже, когда отдельные читающие настырно хотят наставить пишущего на путь истинный. Одна почтенная дама именно это и вознамерилась сделать. «Послушайте, дорогой мой, — проникновенно убеждала она меня, щуря близорукие глаза, — писать рассказы для вас мелковато. И потом: только во вкус войдёшь, а тут — конец повествования! Я вас умоляю, напишите роман!»

Как мог, я старательно избегал встреч с нею. Однако вскоре вновь был изловлен, но на этот раз и рта ей не дал раскрыть, отвёл в сторону и заговорщически сообщил, что пишу роман.

«О!!! — воскликнула дама, изобразив радостное волнение. — О чем он?!»

«Секрет, — сказал я, — прошу вас об этом никому ни слова!»

«Что вы!!! Я — могила! Но хотя бы намекните, о ком он? Какое у него название? Я никому не скажу!»

«Клизмы и катаклизмы» — выпалил я и поскорее удалился, оставив женщину в сложных раздумьях. Сам же повеселел и подумал: «А может, и вправду написать роман под таким названием?!»