Чувство меры

Каждый день в мире случаются чрезвычайные происшествия. То кровавая вылазка террористов, то падение самолёта, то природный катаклизм и рукотворный пожар, смертоубийство на бытовой почве, похождения маньяка и, конечно, ДТП, ставшие уже обыденностью. Все подобные новости подаются печатными и электронными СМИ броско, в подробностях, на самых видных местах. А о делах добрых, духоподъёмных сообщается сухо, скороговоркой, в конце новостного ряда. Чтобы не впасть в уныние от потока негатива, приходится уповать на внутреннюю защиту. Благо, в глубине души все мы эгоисты и себялюбцы.

Ужаснёшься увиденному и услышанному, посочувствуешь людям, в беду попавшим, а внутренний голос тут как тут и успокоительно шепчет: «Благодари судьбу, что беда стороной тебя и твоих близких обошла». Знаете, как в известном анекдоте. Врач осматривает больного, прощупывает ему живот и спрашивает: «Тут болит? А здесь?» Больной охает-ахает и корчится на смотровой кушетке. «Хорошо, — говорит доктор, — отлично». Больной слабым голосом вопрошает: «Доктор, а почему вы говорите “хорошо”, когда везде болит?» — «Не отвлекайтесь, больной, — осаживает его врач, а сам про себя думает: Хорошо, что у меня таких симптомов нет!»

Может, я не прав в своих умозаключениях, но очень хочется больше положительных эмоций получать от услышанного, увиденного и прочитанного — для подъёма настроения.

При коммунистах власти оберегали спокойствие граждан и замалчивали ЧП, которые в стране случались. Но это порождало слухи, домыслы и недоверие. Люди имеют право знать всё, однако новостной баланс при этом лучше сдвинуть в сторону освещения хороших фактов и жизнеутверждающих новостей.

Как-то в моем ректорском кабинете раздался телефонный звонок. Звонил пресс-секретарь мэра города и сообщил, что к нам в вуз направляется группа телевизионщиков федерального канала. «Смотрите в оба, — напутствовал он, — не оплошайте!»

«Чем такой чести удосужились? — озадачился я, — неужто прознали о наших успехах в учебной и научной деятельности?» Не успел прикинуть, как лучше федералам их преподнести, дверь распахнулась, и в кабинет, как группа захвата, сноровисто проникли непрошеные гости — трое молодых людей и девушка с короткой стрижкой.

— Свистунов, — представился их главный, высокий человек с выбритыми до макушки висками на продолговатой голове, худой и гибкий, как хлыст укротителя тигров.

Он бегло осмотрел интерьер кабинета, а его подчинённые, не мешкая ни минуты, установили телекамеру на треноге и расставили по периметру осветительную аппаратуру.

Свистунов зафиксировал на мне строгий взгляд и сурово, как прокурор, отчеканил:

— Нам известно, что в вашем университете учился террорист, которого наши славные силовики захватили и будут судить. Прошу вас занять своё место за столом и на камеру рассказать, как проглядели такого бяку на студенческой скамье и чему, собственно, его учили.

— Ах, вот вы о чём! — раздосадовано отреагировал я. — Должен, уважаемые, вас разочаровать. Действительно, этот субъект учился у нас на заочном отделении, но десять лет тому назад был отчислен со второго курса за неуспеваемость. Я в то время не работал. Правоохранители всю документацию о нём изъяли. Опрос преподавателей и сотрудников ничего не дал: никто этого заочника не помнит и ничего о нем сказать не может. Хотите, сами ищите. Я дам команду.

Телевизионщики молча переглянулись, их ажиотажный настрой схлынул, как откат набежавшей на берег волны. Они принялись складывать свою аппаратуру так же сноровисто, как ранее её расставили.

— Погодите, — попытался я их остановить. — Раз уж пожаловали к нам, то можем рассказать, как в условиях недофинансирования вуз успешно развивается…

— В другой раз, — остановил меня Свистунов и с издёвкой спросил:

— Попиариться хотите? А знаете, сколько одна минута вещания на телеканале стоит? Лучше вам не знать! А главное, ваши успехи телезрителей не заинтересуют.

Обидно стало от таких слов, сказанных небрежным тоном.

— А если бы я избил преподавателя за то, что он взятку взял, и оплеух студенту надавал за то, что он её дал? — с сарказмом спросил я. — Это вызвало бы интерес у телезрителей?

— Ещё бы! — воскликнул Свистунов. — Это — бомба!

— Просто убойно! — поддержали его своими возгласами сотоварищи, а стриженая девица даже в ладони прихлопнула.

На этом мы холодно распрощались.

«Что же это получается? — впал я в раздумья после стремительного теленабега. — Хочешь о хорошем поведать — плати деньги. В рыночной экономике это пиаром называется. Однако паблисити можно получить, если ЧП случится, и чем более оно тянет на вселенскую страшилку, тем интереснее оно для СМИ и общественности. Значит, в отрицательном пиаре что-то есть.

Мой знакомый поэт выпустил новую книгу стихов и сразу же подвергся уничижительной критике в прессе.

— Плюнь на критиков, — при встрече попытался я его успокоить. — Конечно, твоё творение нельзя поставить в ряд с произведениями поэтов Серебряного века, но от толпы графоманов и стихоплётов ты явно оторвался. Некоторые твои стихи мне понравились.

— Зачем мне плевать на критиков! — изумился мой приятель. — Я им очень благодарен. Их стараниям многие теперь знают, что есть такой поэт Астралов. У нас так повелось: кого ругают — тому внимание и сочувствие.

«А ведь верно, — подумал я, — книжку Астралова открыл после того, как он критике подвергся. Так что из минусового пиара, который совершенно бесплатен, можно извлечь выгоду».

Однако не всё так однозначно, как на первый взгляд представляется.

Пришёл в один прекрасный вечер после работы домой, а жена с дочкой прильнули к телевизору и не спешат меня ужином накормить. Заинтересовался, чем они так увлечены. А там… Почему-то моя покойная бабулька вспомнилась. Увидев такое, она непременно бы воскликнула: «Боже праведный! Стыд-то какой! Разве можно так прилюдно рассупониваться?!» На экране телевизора в жанре кухонной свары после развода идёт разборка знаменитого артиста с бывшей супружницей на 40 лет моложе его. Взаимные упрёки, обиды, претензии, выяснения, кто кому что должен и кто у кого что украл. Картина, как говорится, тушите свет. Участники этого шоу, представляющие две стороны конфликтующих, своего рода группы поддержки, оживлённо ворошат грязное белье бывших супругов, запальчиво спорят друг с другом. Вот-вот в рукопашной схлестнутся. Довольный ведущий, как умелый рефери, осаживает страсти. И всё это происходит на глазах многомиллионной аудитории телезрителей во временном прайм-тайме. Какие же смыслы можно извлечь из всего увиденного и услышанного? Разве что старикам задуматься и никогда не жениться на молодых, по возрасту годящихся им во внучки. А всем нам чем воодушевиться?

В то же самое время на другом федеральном канале идёт сериал в жанре южноамериканской мыльной оперы. Молодые девицы и парни в присутствии массовки потрясают справками о своём генетическом происхождении, и ими, как абордажными крючьями, цепляются за потрёпанных жизнью и пороками кумиров шоу-бизнеса и пытаются дожать их до признания отцовства. А напомаженные по этому случаю мамаши в подробностях рассказывают, в каких чуланах и подсобках осуществлялся их мимолётный интим с кумирами сцены. Тягостно всё это. Неужели устроители подобных шоу озабочены только тем, чтобы повысить рейтинги программ и побольше наварить денег на рекламе?! Кстати, когда её блоки прерывают подобное действо, то осточертевшая всем реклама воспринимается с облегчением, как утоляющий жажду глоток чистой воды.

С участниками телевизионных массовок всё понятно: они с удовольствием пиарятся на телеэкране, да ещё гонорар получают. Для бывшей супруги знаменитого артиста это прощальная гастроль приобщения к, увы, уже отчалившей от неё несоизмеримой величине. Незаконнорождённые детишки ловят на себе отсвет славы их предполагаемых знаменитых отцов, а если повезёт, то могут и зацепиться за их наследство. А вот чем руководствуется великий артист, кумир многих поколений? Неужели решил пополнить истончившийся после развода бюджет? А может, стала тяготить потеря востребованности на больших экранах, и ему захотелось хотя бы таким скандальным образом вернуться к своим почитателям, чтобы они вспомнили о нём, любимом, и посочувствовали? К сожалению, амплуа, в котором он предстал на телеэкране у многих, вызывало чувство горечи, сожаления и даже жалости, как почитаемый ими мастер теряет ореол заслуженной славы и омрачает память о себе как о личности.

Преподаватели школ и вузов могут поделиться по этому поводу своими грустными мыслями. Все их воспитательные усилия по формированию у молодёжи нравственных ценностей, культуры поведения и укрепления общественных скреп торпедируются бездуховными телевизионными шоу-развлекалочками. А путь в светлое будущее России немыслим без укрепления духовности и культуры. Культура же, по большому счету, — это чувство меры. Чувство меры во всем.