12,79₽
100,01₽
92,45₽

Реквизиция

Через стенку с нашей комнатой проживала тётя Женя с двумя сыновьями. Моего одногодку звали Сашей, а второго, четырнадцатилетнего, — Славой. Нам, малышам, он казался совсем взрослым мужчиной, и мы бегали за ним по пятам и во всем старались ему подражать. Худой, мосластый, он был главным добытчиком в семье и помощником соседям. В начале войны во время бомбёжки ему осколком отсекло кисть левой руки, и со своей культёй он теперь не боялся попасть в облаву — Германии инвалиды были не нужны.

Слава шнырял по базару, крутился возле товарной станции и всегда что-то приносил в дом: то несколько картофелин, то кусок макухи, то шелуху от стручков гороха, в которых можно было найти уцелевшие зерна. Однажды он выменял на мужские наручные часы умершего дядьки половину свиной головы и, гордый своей добычей, нёс её, завёрнутую в мешковину, домой.

Наш дом располагался рядом с почтамтом, где немцы устроили узел связи. У входа стояла полосатая будка, возле которой и днём, и ночью находился немецкий часовой.

В этот день на пост заступил рослый носатый солдат с рыбьими глазами и совершенно белесыми бровями. Он неторопливо прохаживался около будки, рядом с которой стояли галоши огромных размеров, изготовленные из спрессованной соломы. Ночью, когда мороз крепчал, часовой вставлял в них свои сапожищи, чтобы не отморозить ноги. После того как завоевателей прогнали, множество соломенных галош — последнее достижение немецкой оборонной промышленности — хорошо пошло на растопку печей.

Часовой, завидев Славку, оживился.

— Хальт! — рявкнул он и поманил его к себе. — Комм!

Славка собрался было дать дёру, но немец потянул с плеча ремень карабина. Пришлось мальчишке подчиниться и выполнить приказ показать, что он нёс.

— Швайн, — одобрительно воскликнул часовой и прищёлкнул языком.

В один момент свёрток оказался в его ручищах. От рывка Славку развернуло, и он застыл вполоборота с протянутой рукой. Его усечённая рука выглядела жалко, а со стороны казалось, что немец вырвал у него свёрток вместе с пятернёй.

— Вэк! — грозно приказал часовой. Но Славку вроде разбил столбняк. Он всё ещё не верил, что его добыча пропала.

Немец оценил его поведение как нежелание подчиниться представителю вермахта и пинком сапога в зад отбросил Славку прочь.

Мальчишка громко вскрикнул от боли и, подволакивая ногу, спешно заковылял домой. На правой ягодице у него нарывал чирей «глубокого залегания», и от этого у Славки по вечерам даже температура повышалась. Никакие примочки и народные средства не помогали. А немец ударом своего сапожища попал в больное место.

Мы с Сашкой вертелись в комнате и наблюдали, как тётя Женя обрабатывала рану своего старшенького бледным раствором марганцовки. А он размазывал по лицу злые слёзы, но не от боли, а от обиды, что не донёс домой свиную голову.

— Не горюй, сынок, — успокаивала его тётя Женя. — Оккупантов скоро наши прогонят. Главное, цел остался, а фашист пусть подавится свиным рылом. Не было счастья, да несчастье помогло. Он вместо хирурга тебе сапогом нарыв вскрыл. Будь он трижды проклят!