Тара-тора

— Просто уму непостижимо: я виноват в том, что есть студенты, которые не учатся и учиться не хотят! — обиженно басил доцент Котт Сергей Семёнович. Он только что вернулся на кафедру после вызова в деканат и действительно был похож на толстого взъерошенного кота, которого огрели шваброй. В комнате в этот момент находились профессор Саблина — полная, строгая дама с маленькой птичьей головкой, лаборантка Леночка и ассистент Анатолий Рогов — высокий молодой человек в очках. Он недавно защитил кандидатскую диссертацию и мысленно облачил себя в тогу учёного, однако коллеги этого не замечали, по-прежнему звали его Толиком и, как мальчика на побегушках, обременяли мелкими поручениями.

Все трое смотрели на взволнованного Сергея Семёновича, который прошёл к столу заведующего кафедрой Поминкина и плюхнулся в его кресло. Профессор частенько отсутствовал на своём месте. «А его уже и в помине нет», — привычно отшучивались кафедральные, когда спрашивали их шефа.

— Я во второй группе семь незачётов поставил, а декан обвинил меня в отсутствии профессионализма, — разъяснил Котт, что с ним произошло. — Дескать, почему не пробудил интерес к своему предмету? Почему не заставил учиться? А как лоботрясов этих научишь, если знаний у них ноль с минусом, а желание учиться — ниже плинтуса?

— Полностью с вами солидарна, Сергей Семёнович, — живо откликнулась профессор Саблина. — Уровень подготовки нашей абитуры с каждым годом падает, не говоря уже об общекультурном развитии школьников.

— Это точно! — звонким голосом включилась в разговор лаборантка Леночка и тряхнула своей кудрявой причёской а-ля пудель Артемон. — Я у одной первокурсницы поинтересовалась, какие произведения Антона Павловича Чехова она читала. В ответ — молчание. Неужели, говорю, тебе в детстве рассказ про собачку родители не читали? «Вспомнила, — обрадовалась девушка, — рассказ “Муму” называется».

— Кошмар! Тихий ужас! — театрально выплеснула эмоции Саблина. — Докатились: одним словом — му-му.

Однако Сергей Семёнович пропустил мимо ушей сообщение о студентке, которая рассказ Тургенева приписала Чехову.

— А знаете, в чём меня ещё декан обвинил? — задал он риторический вопрос и сам на него ответил: — Я, видите ли, своей необузданной строгостью не только общий процент успеваемости факультета снизил, но и настроения взяткодательства у студентов и их родителей спровоцировал. Каково, а?!

— А я сознательно избавила себя от подобных инсинуаций, — самодовольно сообщила Саблина. — Всем нулевикам зачёты и трояки ставлю, чтобы они потом за мной хороводом не ходили и чтобы никто не донимал меня просьбами.

— Уважаемая Изабелла Фёдоровна, напрасно думаете, что за своим либерализмом можно укрыться от всех и вся, — решительно заявил Анатолий Рогов и посмотрел на Леночку — мол, вот, как я с профессурой на равных общаюсь.

— Вчера, — продолжил он, — трёх студентов разоблачили, которые под нас, преподавателей, с первокурсников по 500 рэ собирали за каждый экзамен. Они запугали своих товарищей, и многие поверили им, что без взятки сессию не сдать. Как не поверишь, когда случаи мздоимства со стороны преподавателей даже в прессе пропечатаны. И только после сессии у ребят сомнения возникли, что их обманули, особенно у тех, кто неуды получил. А под вас, уважаемая Изабелла Фёдоровна, новоявленным вымогателям одно удовольствие деньги собирать, потому как беспроигрышная лотерея.

— Кошмар! Тихий ужас! — всполошилась Саблина и завертелась на месте, как потревоженная птица в гнезде. — Чёрный рынок проник в университет. Куда смотрит милиция?! Что же теперь мне делать прикажете?! — расстроилась она вконец.

— Что делать? — повторил её вопрос Котт. — Требовать со студентов по всей строгости — пусть учатся как следует. Мы же специалистов готовим, а не фабрикуем неучей с дипломами.

— Надо переходить на компьютерные технологии, — убеждённо сказал Анатолий Рогов и вновь бросил взгляд на Леночку. — Компьютеру взятку не сунешь и к просьбам он индифферентен.

— Э-э-э, молодой человек, особо не обольщайтесь, — сказал со вздохом Сергей Семёнович. — Многие из наших недоучек с компьютером на «ты». Они какую-нибудь мульку придумают и любые тесты сдадут без всякого намёка на знание предмета, — Котт уже успокоился и вернулся в своё обычное состояние степенной важности.

— Кстати, — сказал он, — о применении технических средств в учебном процессе. Хотите, расскажу? — Сергей Семёнович откинулся на спинку кресла и продолжил. — Сдавал мне зачёт, вернее пересдавал его в третий раз, некто Шуругов. Кто только за него меня не просил. Парень пришёл технически упакованный: блютус в ухе, в руке айфон. Ладно, говорю ему, ответишь на самый простой вопрос, что такое тара, дашь её классификацию, и отпущу с миром. Сел он готовиться, а я краем глаза вижу: айфон на колени положил и в поиск пустился. Черт с тобой, думаю, применяй технические средства, а то уже замдекана заглянул в аудиторию и глазами на него показал. Настрочил Шуругов ответ на страницу и руку поднял. «Отвечай», — говорю.

«Как правило, Торой называют Пятикнижие Моисеево, — радостно так зачастил он, читая с листа. — В широком смысле Тора — это вся совокупность еврейского традиционного закона, который предложил Моисей сынам Израилевым»… — и далее в том же духе.

— Это шутка, Сергей Семёнович? Это прикол! — одновременно воскликнули Саблина и Рогов. Леночка засмеялась.

— Да я сам вначале оторопел, — признался Сергей Семёнович. — «Стоп, стоп, — говорю Шуругову, — это к чему?! Я тебя о таре спросил, а ты мне об Аврааме, Саре, Якове и других персонажах, которые жили до новой эры. Кто это — кладовщики или товароведы? Неужели чтобы мне зачёт сдать, решил веру сменить? Впрочем, всё проще, думаю. Когда слово «тара» набирал, вместо «а» букву «о» нажал — компьютер и выдал все о Торе. Но мозги тебе даны, друг мой, чтобы понять — это из другой оперы…»

Сергей Семёнович посмотрел на смеющиеся физиономии своих коллег, покачал головой и нравоучительно закончил:

— Вот вам и применение технических средств. Нет, коллеги, от соединения компьютера с неразвитым интеллектом всегда «тара-тора» получается. Или темень компьютерная.