В революции у каждого своя правда, а общей не будет

Сегодня Русской революции 100 лет. Даже трудно себе представить, как бы мы отмечали эту дату, останься она Великой Октябрьской Социалистической революцией. Непременный парад, красные флаги, возложение цветов к памятникам Ленину в каждом населённом пункте, музыка на улицах, выходной день. И праздничный концерт по одному из двух ТВ-каналов. Да что там концерт! В космос бы ракеты летали, с транспарантом на корпусе. Словом, праздновать держава умела, чего уж там! Сегодня всё скромнее.

Однако весь год я наблюдала различные мероприятия (конференции, чтения, научные семинары, дискуссии в СМИ), целью которых было подвести итоги и определиться: что же произошло тогда, в октябре 1917-го? И как нам это теперь называть? Хорошо или плохо было это для нашей страны? Через какую призму смотреть? Чья целесообразность нам дороже? Государства или отдельной личности? И пришла к странному выводу.

Заранее предупреждаю, что это моё сугубо личное мнение. Оно может не совпадать, не состоять и не участвовать.

Так вот, вывод: рано мы это всё затеяли. Рано начали подводить итоги и извлекать уроки. Мы не можем быть объективными. А следовательно, и оценить не можем. Поясняю на примере.

Был у меня прадедушка. Хорунжий Терского казачьего войска Семён Малтизов. Осетин. В 1914 году призвали его на войну, как всех тогда. В 1917-м, когда рухнуло всё, а в первую очередь армия, прадед по Военно-Грузинской дороге добрался до Тифлиса, там познакомился с прабабушкой, попросил её руки, и в Константинополь они уехали уже супругами. После Гражданской войны вернулись. Тогда всем разрешали вернуться. Семья поселилась в маленькой деревеньке Лисий Нос под Питером. Семён преподавал математику в средней школе, его жена Вера, выпускница Смольного института благородных девиц, — русский язык и литературу в той же школе. Разумеется, прадеда расстреляли в 37-м, без суда и следствия, через неделю после ареста. И ещё год (!) после расстрела НКВД принимало от вдовы передачи. (Только деньги. Поистине, предела человеческой подлости не существует.) Прадеда похоронили в общей могиле в Левашово недалеко от Финского залива. Сейчас там мемориал жертвам репрессий. Жену с дочкой выслали в Узбекистан. Повезло, остались живы. Но ответ на вопрос «за что?» так и не нашли.

Был у меня дедушка, мамин папа, Мухарбек Хуцистов, тоже осетин, седьмой ребёнок в большой семье. Он был учеником реального училища города Георгиевска, это недалеко от Пятигорска. В 1917 моему деду исполнилось 14 лет. Мальчиком он пел в церковном хоре. Пел хорошо, сольные партии. Голосок (дискант) был звонкий. И настоятель храма платил за дедушкино обучение в реальном училище. Если бы не революция, дед при самом счастливом стечении обстоятельств мог бы стать инженером. Тоже неплохо. Но шансы были минимальны. Но после революции он смог закончить Саратовский университет, был директором школы, до войны работал в обкоме КПСС, в июне 1946-го вернулся с войны и уже в июле стал министром образования (тогда говорили — просвещения) Северной Осетии. Он прожил счастливую жизнь и умер в 90 лет. И никогда не сомневался в том, что революция — это благо. А ведь его старших братьев убили в Гражданскую. Они были за красных.

Что осталось у меня в сознании? У человека, живущего в другом веке и в другой стране? Печальная романтичная история любви смолянки и казака? Всем известные революционные песни и «Богородица, дева, радуйся», хор, которым дедушка иногда дразнил бабушку? Не только это. Осталось жадное желание разобраться, кто был прав. И как получилось, что новая власть, вознёсшая к вершинам карьеры одного, безжалостно убрала с дороги другого? Кем они были? «Щепками», которые полетели в разные стороны при вырубке леса? «Винтиками и шестерёнками» в сложном государственном механизме? Или просто так бывает, что одному везёт, а другому – нет?

К сожалению, дело не в везении.

Дело в том, что революция, любая, даже бескровная — «бархатная», «цветочная» — всегда расколет общество. На белых и красных, троцкистов и бухаринцев, ревизионистов и сталинистов, кадетов и эсеров. И враждующие стороны будут жить в одной семье, и пойдёт брат на брата. И у каждого будет своя правда. А общей правды не будет никакой. По крайней мере, пока живы мы, те, кто помнит. Вот когда и мы умрём, а нашим правнукам будет уже всё равно и все равны, тогда и родится объективное суждение о революции.

В 2117 году, может быть.

А уж как потомки будут её оценивать, нам знать не дано. С точки зрения ценности отдельной человеческой жизни, разрушения культуры и нравственных основ? Или с точки зрения государственной целесообразности, строительства империи, создания сильной обороноспособной державы, которая выиграла Вторую мировую, и т. д.? Мы этого никогда не узнаем. У нас другая задача.

Нам даны время и свобода, чтобы не бояться собрать по крохам и отрывочным воспоминаниям историю семьи, рода. Всё, что было, фотографии и факты. Собрать, описать и передать детям. Чтобы помнили. Чтобы было что анализировать ещё через сто лет.