Новошахтинск победил Оренбург - театрально

Донской спектакль оказался на порядок выше

Очередные два спектакля «Русской комедии» хорошо демонстрируют «вкусовщину» (или другие причины нетворческого порядка) при отборе спектаклей на «Русскую комедию». Сравнение всегда страдают необъективностью. Но удержаться от него в данном случае никак нельзя. Спектакль по той же пьесе Марины Ладо «Очень простая история» идет в ростовском Молодежном. Видевший обе версии зритель почувствует «большую разницу». Работа оренбуржцев заземлена чрезвычайно. Даже непонятно, как по такой необыкновенно тонкой и возвышенной пьесе можно сделать такой откровенно бытовой спектакль.При этом на программке рисовать  изображения святых…

И еще один момент, который удивляет уже не в первый раз: роли откровенно нестарых людей играют откровенно пожилые актеры. Складывается впечатление, что в российских провинциальных театрах крайний дефицит молодых актеров и артистов среднего возраста. Или режиссеры, будучи сами «в летах», подбирают исполнителей, что называется, «под себя»…

Новошахтинский театр очень молод – ему нет еще и десяти. Выросший из театра народного и вовремя поддержанный областной администрацией (это не реверанс в сторону последней, а объективная реальность! Ремонт бывшего кинотеатра «Шахтер» сделан, в основном, на средства обласного бюджета), он набирает силу не по дням, а по часам. И насколько же живой показалась «Поминальная молитва», сыгранная в один вечер (но на другой сцене) с оренбургским спектаклем!

Основа жизни у главного героя – молочника из Анатовки – любовь: к своим пятерым девочкам, к жене Голде (Оксана Второва), к односельчанам, которые и погром-то устраивают как-то неловко.

Но самое главное для Тевье (Юрий Сопов) – это его общение со Всевышним. И хочет он примирить происходящее вокруг с написанным в Торе, да - не может. А как после этого жить? Вот потому и гаснут к финалу спектакля глаза, может быть, самого большого некогда атанатовского оптимиста. И погружается в молчание он, когда потеряет  возможность жить на земле предков. Но какое это молчание!

А чего стоит сцена, в которой сообщает Тевье своей жене о том, что не пойдет его старшая дочь Цейтл (Александра Сопова) за богатого мясника, а станет женой бедного портняжки Мотла! Ее же, Голду, подготовить к такому "счастью" нужно. И вот преподносит оторопевшей женщине Тевье… подсолнух, взяв который, пойдут они оба, обнявшись, как в юности.

Самый трагичный момент, после которого и возвращаться к жизни не хочется, а надо – финал погрома. Казалось бы, ни молчать, ни говорить нельзя. Тевье и не молчит: из перехваченного горла – нет, не выходят! - выталкиваются слова… русской народной песни. Это не пение – это судорога души, которая не видит смысла в дальнейшем существовании. Это финал действия первого, а второе начинается с лютого холода, во время которого все равно катит по кругу свою телегу еврей по крови, такой близкий по духу каждому зрителю в зале - в независимости от национальности.

Таким Тевье сделал исполнитель этой роли Юрий Сопов, он же автор замечательной сценографии. Нет ничего на сцене, кроме оглобли, закрепленной в центре. И вот идет по кругу своей жизни, радиус которой – эта оглобля, Тевье вместе со старой лошадью (изумительная роль Ольги Клименко).

Народный артист СССР, председатель Ростовского отделения Союза театральных деятелей Михаил Бушнов сказал, что в этой постановке «поет душа человеческая». Ему ли, 11 лет игравшего Тевье-молочника, это не почувствовать...

Поделиться: